– Если бог и существует, – произнес он тихо, – то не убийцы говорят за него.
Она попыталась увлечь Рата к дверям, но он отстранил ее. «Оказывается, смертные люди, – подумалось Ксанче, – те, кто рождается и стареет, видят смерть так, как не может ее увидеть ни один фирексийский тритон».
– Ты же знал, что здесь шратты, Рат. И должен был догадаться, что ты увидишь.
– Нет.
– Я побывала в других деревнях по дороге в Медран, и не ты первый рассказал мне о шраттах. Это их рук дело.
– Это – нет! – Юноша поежился, словно от холода.
– В любом случае нам пора уходить. – Ксанча снова попыталась взять его за руку.
Внезапно Рат замахнулся и ударил бы ее, если бы она вовремя не отскочила в сторону. На мокром от слез лице юноши читалось безумие.
– Хорошо. Поговори со мной, расскажи, почему это сделали не шратты, – смягчилась девушка.
– Смотри. – Рат указал на труп, одиноко лежащий между алтарем и исписанной стеной. Живот мужчины был вспорот, внутренности лежали в пыли, но на теле виднелось еще много других ран, как будто убийца уступил своему слепому гневу, снова и снова вонзая в уже мертвое тело свое оружие. Ксанча поняла, чья кровь обагрила клинок Ратипа.
– Он не шратт!
– Откуда ты знаешь?
– Посмотри на его руки! – волновался Рат.
Девушка дотронулась носком ботинка до руки мертвеца, показавшейся ей совершенно обыкновенной.
– Не вижу ничего необычного.
– Шратты считают себя мстителями Авохира. Они татуируют на руках строки из Священного Писания.
– Может, это новичок?
Рат покачал головой и продолжал:
– Дело не только в руках. Он чисто выбрит, а шратты никогда не бреют бород.
Ксанча порылась в своей памяти. С тех пор как она прибыла в Эфуан Пинкар, чисто выбритых мужчин она встречала лишь в Медране, и это были краснополосые. Еще с несколькими она сражалась сегодня в деревне.
– Так это не шратты? Переодетые в шраттов краснополосые?
Ксанча знала, что среди краснополосых есть фирексийцы, и в голове у нее давно крутился вопрос: «Неужели они затеяли эту войну, чтобы захватить столь отдаленный уголок Доминарии?» И вдруг испугалась, вспомнив Джикса, его зеленую искру и приказ проникать в другие миры. Может, они выследили ее?
– Я видел, как шратты вырезали целую семью. Я видел, как они вспороли живот моему дяде, сказав, что он пролил собачью кровь на их Книгу. Но они не убивают в храмах. Я знаю шраттов, Ксанча, и этот человек не из них.
– Ты сказал, что ушел, когда эти фанатики явились в твою деревню, – ответила девушка спокойно, – и ничего не видел. Это могли быть и краснополосые.
– Вполне, – легко согласился Рат. – Но я видел, как шратты убивали моего дядю. Да и зачем это краснополосым? Никто, кроме шраттов, не воюет за шраттов. – Рат помолчал, а затем продолжил: – Куда бы ни приходила моя семья, люди везде ненавидели их. Мы все молились Авохиру, чтобы из города прислали краснополосых воинов, способных защитить нас.
– Нужно всегда знать, чего просишь. Но в любом случае все это выглядит так, будто краснополосые делают за шраттов грязную работу и не оставляют свидетелей.
Рат и сам пришел к такому выводу.
– И если это так, то здесь еще не все кончено. Они вернутся. И если мы их не убьем, то умрем сами.
– Есть кое-что похуже, Рат. Нас могли видеть и рассказать обо всем шраттам.
Она убила разбойника, который видел их в шаре. Лучник тоже теперь никому ничего не расскажет, равно как и воин в кожаных доспехах…
– Нам надо идти, – поразмыслив, сделала вывод Ксанча.
– Но ведь погибнут люди.
– Не больше, чем если бы мы вообще не приходили сюда.
– Их кровь будет на наших руках. У тебя, похоже, нет совести. Я никуда не уйду.
– Оставаться нет смысла.
– Когда краснополосые вернутся, мы убьем их, а потом уйдем.
Ксанча покачала головой.
– Эта деревня обречена. Один сбежал и предупредит остальных.
Рат взволнованно расхаживал по храму.
– Да, обречена. Поэтому ты переправишь этих людей в другие деревни, где они расскажут правду. К тому времени, когда вернутся краснополосые, деревня будет пуста.
– Ты серьезно?
Он не шутил, а у Ксанчи имелась совесть.
С Ратипа наконец-то сняли ненавистную цепь, а девушка двое суток прочесывала окрестности в поисках сбежавшего воина, но безрезультатно. Затем три дня хоронили убитых, потом еще пять дней ушло на то, чтобы переправить выживших селян в другие деревни, где они рассказывали о шраттах и краснополосых. На десятое утро все было кончено, и путешествие возобновилось.

Глава 8

Ксанча уверенно вела шар сквозь ночную темноту. Слабый лунный свет едва озарял землю, нежно серебря вершины горного хребта на юге, за которым находилась маленькая хижина с двумя комнатами и кроватью, где девушка намеревалась провести остаток ночи.
Рат не вымолвил ни слова с тех пор, как на небе загорелась первая звезда, и Ксанча надеялась, что он заснул. Скорее всего, он спал, когда внезапным порывом ветра шар бросило вниз, прямо на черное зеркало горного озера. Ксанча выругала себя за оплошность, но было уже поздно: она, Ратип и все пожитки оказались в холодной воде. Путешественникам повезло. Шар лопнул у самого берега, и, прежде чем девушка уперлась ногами в вязкое, илистое дно, Рат уже вытаскивал на песок тюки и корзины. Придя в себя через несколько мгновений, Ксанча услышала раздраженный голос Ратипа.
– На ночь мы могли бы делать остановки, – поставив на берег корзину с едой, произнес он.
– Мы почти добрались. – Ксанча справилась с отяжелевшим от воды плащом и выбралась наконец на сушу.
– Ты говорила это еще днем. – Юноша уселся на песок и принялся снимать мокрые ботинки.
– До дома рукой подать, – не сдавалась Ксанча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87