Горм, Фандуил и Рамарон защищали западную окраину дубравы. Во время сражения Фандуил находился на помосте вместе с другими лучниками, а Горм с Рамароном засели на рубеже прямо перед ним. Оба они оказались в числе немногих уцелевших – может, потому, что орки боялись приближаться к разъяренному гному, а может, и потому, что Фандуил старался прикрыть своих друзей выстрелами с дерева. После окончания битвы он спустился к ним на рубеж, чтобы помочь с переноской павших.
Когда они положили очередную ношу на опушке, где эльфийки перевязывали раненых, из глубины дубравы вдруг выбежал эльф и устремился к ним.
– Фандуил! Горм! – окликнул он их издали. – Скорее за мной!
Оба друга без лишних расспросов помчались за эльфом, подчиняясь военной дисциплине. Фандуил едва успевал за ним, тяжелый гном прикладывал все усилия, чтобы не отстать от обоих.
– Что случилось? – спросил Фандуил на бегу.
– Вас зовет мастер Келебримбер! – выдохнул эльф.
– Он жив?! – обрадовался Фандуил.
– Был жив. Может, еще успеем!
Чувства Фандуила отупели после целого дня крови и смертей, но слова посыльного заставили его ощутить боль. Мастер опасно ранен, может, даже… но нет, он ведь жив, а орки отброшены от города – значит, он не должен умереть! Ладно бы в бою, но сейчас, когда уже пришла победа… Нет, все обойдется, этого просто не может быть!
Они пробежали через дубраву наискось, на южную опушку, где нападали основные силы орков. Келебримбер лежал под дубом на носилках из двух толстых жердей и накинутого на них плаща. Молодая эльфийка резала на нем кинжалом насквозь пропитанную кровью одежду, чтобы перевязать его раны. Оба ученика остановились в двух шагах от мастера, не сводя глаз с его лица. Оно было обескровленно-белым, подернутым неживой прозрачностью, но серые глаза еще жили, еще искали кого-то поблизости.
Взгляд Келебримбера нашел учеников, и его губы слабо шевельнулись. Догадавшись, что мастер хочет что-то сказать им, Горм и Фандуил подошли к нему и опустились рядом с ним на колени, чтобы расслышать его слова.
– Я ухожу, – донесся до них шепот мастера, – но у меня здесь осталось незаконченное дело. Ученики мои, вы оба знаете, что гномьи кольца нужно уничтожить, поэтому поклянитесь мне, что вы уничтожите их… – Келебримбер запнулся на полуслове, по его губам проскользнула слабая тень усмешки. – Нет, не клянитесь, а просто запомните, что это – мое последнее желание…
Он замолчал, переводя тускнеющий взгляд с одного ученика на другого.
– Да, учитель, мы это сделаем, – хриплым шепотом ответил Горм.
– Мы уничтожим их, учитель, – произнес вслед за ним Фандуил.
– Найдите Коугнира, он поможет вам…
– А кто это? – спросил Фандуил.
– Это гном такой особенный, лучший друг самого правителя Дарина, – тихо буркнул в его сторону Горм, не сводя глаз с мастера. – Он жил у нас в Казаде, но несколько лет назад куда-то исчез. А где его искать, учитель?
Но Келебримбер уже не видел ни своих учеников, ни подбегающих к нему Теркеннера и Кэриэль.
– Нет, не на мне лежит проклятие Мандоса… – прошептали его губы. – Проклят этот мир, где нет места искателям мудрости… а я – я чист перед ним… – Его взгляд вдруг стал отрешенным и ясным, словно перед ним открылась не видимая прежде дорога. – Может, и я сумел бы выплавить сильмариллы… был бы случай…
Глаза Келебримбера оставались открытыми, но жизнь навсегда ушла из них. И так высок был его дух, так мало в нем принадлежало земле и земному, что его тело вдруг растворилось и исчезло, превратившись в поток голубоватого света. И дух его, подобно духу Феанора, так никогда и не пришел в чертоги Мандоса.
Куда он ушел? Встретил ли он там своего великого деда?
Кто знает…

Часть II
Синие Горы

Костер горел, освещая темную заснеженную ночь. Язычки пламени жадно поедали прихотливое кружево древесных обломков, еще два дня назад бывших стенкой летней веранды. Фандуил поежился – не от холода, а от чувства бесприютности, навеваемого видом разоренных построек наземного Ост-ин-Эдила – и подбросил в огонь пару ножек от сломанного стула.
Целый день они таскали трупы, трупы, трупы. Сначала павших в битве эльфов, затем орков и волков. Правитель распорядился сжечь и тех, и других – слишком много было мертвых и слишком мало живых, чтобы копать промерзшую землю для могил. Когда прогорели погребальные костры, уцелевшие жители наземного Ост-ин-Эдила вернулись в свои дома, где накануне похозяйничали орки.
На улицах города запылали другие костры, поменьше, в которых горели оскверненные останки прежнего уюта. Идти по домам не хотелось, поэтому трое друзей оставались у костра, едва живые от усталости. Рамарон сидел с перевязанной у плеча рукой и перебирал струны лютни, которую оставил перед боем на одной из навесных веранд. Юношеская открытость напрочь исчезла с его лица – сегодня оно было взрослым и неулыбчивым.
– Вот такая вот война, – пробормотал он, не обращаясь ни к кому.
– Мы говорили тебе, что это не игрушки, – буркнул Горм. Он был цел, но выглядел совершенно измученным и сидел ссутулившись и спрятав голову в плечи. – Но мы и сами не знали, что она такая.
Рамарон водил рукой по струнам, не замечая боли в ране. Музыка лечила другие, невидимые раны, которые болели сильнее, чем разрубленная плоть. Слова приходили сами, как плач по погибшим и по чему-то еще, что умерло у него внутри вместе с ними. Он знал, как рождаются новые песни – в непоседливом стремлении пойти и посмотреть, что скрывается за горизонтом, в радости видеть мир и друзей, в лесном покое и в журчании ручья, в неуемной жажде жизни и познания жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143