Повсюду о Сети отзывались с уважением и благоговением; его сын испытывал от этого невыразимую гордость и дал себе слово быть достойным отцовской славы, даже если ему суждено остаться царским писцом, всего лишь обязанным следить за поступлением зерна или записывать постановления.
У самых границ Файюма, зеленой провинции, где царил Собек, бог-крокодил, на благодатных землях Мер-Ура, возделываемых лучшими садоводами, раскинулся царский гарем. Разветвленная сеть каналов, проложенных со знанием дела, орошала это обширное поместье, которое многие считали самым красивым в Египте; знатные пожилые дамы отправлялись сюда спокойно доживать свой век, с восхищением наблюдая за прекрасными молодыми женщинами, которых брали сюда работать в ткацких мастерских и школах поэзии, музыки и танца. Искусные в изготовлении эмали оттачивали свое мастерство рядом с ювелирами. Как настоящий улей, гарем гудел от беспрестанной деятельности.
Прежде чем ступить на порог поместья, Рамзес сменил набедренную повязку, надел сандалии и отряхнул от пыли свою собаку. Решив, что теперь можно представиться, он подошел к охраннику с неприятным лицом.
— Я пришел к другу.
— Твое рекомендательное письмо, юноша?
— Я в нем не нуждаюсь.
Страж повел шеей.
— Отчего же?
— Я царевич Рамзес, сын Сети.
— Ты смеешься надо мной! Сын царя никогда не путешествует без свиты.
— Мне достаточно моего пса.
— Иди своей дорогой, юноша, твои шутки здесь ни к чему.
— Я приказываю вам посторониться.
Твердый тон и жесткий взгляд удивили охранника. Что делать: оттолкнуть непрошенного гостя или принять меры предосторожности?
— Как зовут твоего друга?
— Моис.
— Подожди здесь.
Неспящий сел на лапы в тени платана. Воздух здесь был благоуханный; сотни птицы вили свои гнезда на деревьях гарема. Можно ли было найти где-нибудь более приятный уголок?
— Рамзес!
Оттолкнув стражника, Моис кинулся к Рамзесу; друзья обнялись, затем прошли в ворота; за ними последовал Неспящий, отчаянно нюхая воздух, настолько соблазнительны были запахи, доносившиеся из кухни сторожевого поста.
Моис и Рамзес двинулись по выложенной плитами аллее, петлявшей между смоковницами и выходившей на небольшой водоем, весь в белых лотосах на толстых широких листьях. Друзья присели на скамью, сложенную из трех блоков известняка.
— Какой приятный сюрприз, Рамзес! Тебе назначили сюда?
— Нет, я просто захотел тебя навестить.
— И ты пришел один, без свиты?
— Ты удивлен?
— Это в твоем духе! Что ты делал с тех пор, как компания наша распалась?
— Я стал царским писцом и думал, что мой отец назначит меня преемником.
— С согласия Шенара?
— Конечно, это была всего лишь мечта, но я уперся. Когда отец публично указал мне мое скромное место, иллюзия пропала, но…
— Но?
— Но сила, та сила, которая заставила меня поверить в мои возможности, все еще не отпускает меня. Вести сонное существование как какой-нибудь богатенький сынок мне претит. Что нам делать с этой жизнью, Моис?
— Да, это единственный важный вопрос, ты прав.
— Как ты на него ответишь?
— Никак, как и ты. Я один из помощников начальника гарема, я работаю в ткацкой мастерской, слежу за работой, у меня пятикомнатный дом с садом, изысканная пища. Благодаря библиотеке гарема я, еврей, имею доступ ко всей мудрости египтян! Чего еще желать?
— Красивую женщину.
Моис улыбнулся.
— Этого здесь в избытке. Ты уже успел влюбиться, Рамзес?
— Может быть.
— Кто она?
— Красавица Исет.
— Лакомый кусочек, ничего не скажешь, я почти завидую… Но почему ты говоришь «может быть»?
— Она замечательная, мы прекрасно ладим друг с другом, но я не могу сказать, что люблю ее. Я представлял любовь иначе, более напряженной, безумной, более…
— Не мучайся и пользуйся настоящим моментом — совет, достойный арфистов, услаждающих наш слух на приемах…
— А ты, ты нашел свою любовь?
— Скорее, влюбленности… Но ни одна меня не удовлетворяет. Меня также сжигает пламя, которое я не знаю, как назвать. Как быть, забыть о нем или позволить ему разгореться?
— У нас нет выбора, Моис. Если мы попытаемся уйти от этого, нас поглотит пучина мрака.
— Ты полагаешь, что этот мир — это свет?
— Свет пронизывает этот мир.
Моис поднял глаза к небу.
— Может быть, он прячется в центре солнца?
Рамзес заставил друга опустить глаза.
— Не смотри на него прямо, оно ослепит тебя.
— То, что скрыто, откроется мне.
Испуганный крик прервал их беседу: по ближайшей аллее неслись две девушки-ткачихи, убегая со всех ног.
— Теперь моя очередь тебя удивить, — сказал Моис. — Идем, изгоним беса, который страшит этих несчастных.
Виновник переполоха вскоре показался на глаза; стоя на колене, он подобрал рептилию красивого темно-зеленого цвета и сунул ее в свой мешок.
— Сетау!
Знаток змей не выказал никаких эмоций. Поскольку Рамзес не мог прийти в себя, оттого что застал его здесь, тот объяснил, что продажа яда в опытную мастерскую гарема обеспечивала ему значительный доход; к тому же возможность провести несколько дней в компании Моиса несказанно обрадовала его. Поскольку ни тот, ни другой не были скованы удушающими узами нравственных принципов, они жили в свое удовольствие, пока судьба не решит опять разлучить их.
— Я научил Моиса некоторым хитростям моего искусства. Закрой глаза, Рамзес.
Когда царевичу разрешили открыть глаза, Моис, твердо стоя на ногах, держал в правой руке тонкую палку темно-коричневого цвета.
— То же мне. Подвиг.
— Взгляни получше, — сказал Сетау.
Палка вдруг ожила, взвившись кольцами. Моис бросил на землю эту довольно большую змею, которую Сетау тут же подобрал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104