я даже желала, чтобы Троя победила. Великая Царица…
— Да, Елена?
— Позвольте мне остаться здесь как можно дольше; возращение в Лакедемон мне ненавистно.
Из предосторожности Шенар, глава протокола, рассадил Менеласа и Рамзеса подальше друг от друга. Регент оказался рядом с человеком, возраст которого очень трудно было определить: у него было четко выписанное морщинистое лицо с длинной седой бородой; ел он медленно и все, что ел, поливал оливковым маслом.
— Это ключ к здоровью, мой царевич!
— Меня зовут Рамзес.
— А меня Гомер.
— Вы генерал?
— Нет, я поэт. Внешность у меня невзрачная, но зато память блестящая.
— Поэт и рядом с таким солдафоном, как Менелас?
— Ветры нашептали мне, что его корабли направляются в Египет, землю мудрости и писателей; я много путешествовал и теперь хочу остаться здесь доживать свой век и спокойно работать.
— Я выскажусь против того, чтобы Менелас задерживался здесь надолго.
— А кто вы такой?
— Регент.
— Вы довольно молоды… И вы ненавидите греков.
— Я говорил о Менеласе, не о вас. Где вы собираетесь остановиться?
— В каком-нибудь более подходящем месте, чем корабль! Мне там тесно, все вещи приходится держать в трюме, и потом мне не нравится общество матросов. Качка, волны, бури — все это не способствует спокойному размышлению.
— Согласитесь ли вы принять мою помощь?
— А вы говорите на правильном греческом языке.
— Один из моих друзей — дипломат и полиглот; рядом с ним — выучить язык было для меня простой забавой.
— Вы любите поэзию?
— Вы оцените наших великих авторов.
— Если наши вкусы совпадают, думаю, мы сможем хорошо поладить.
Из уст министра иностранных дел Шенар узнал о решении фараона: Менеласу было разрешено остаться на некоторое время в Египте. Пока будут выправляться и ремонтироваться греческие корабли, царь разместится в большом поместье в центре Мемфиса, его солдаты поступят под египетское командование и должны будут соблюдать строжайшую дисциплину.
Старшему сыну фараона предстояло показать столицу Менеласу. В течение нескольких дней, порой мучительных, Шенар пытался втолковать греку азы египетской культуры, но всегда наталкивался на безразличие, граничащее с бестактностью.
Зато величественные монументы поразили Менеласа. При виде храмов он не мог скрыть своего удивления.
— Какие великолепные крепости! Взять их штурмом, думаю, не каждому по зубам.
— Это жилища богов, — пытался объяснить Шенар.
— Богов войны?
— Нет, Птах — покровитель мастеров, тот, кто творит мир словом, а Хатхор — богиня радости и музыки.
— Зачем же им тогда крепости с толстыми стенами?
— Божественная энергия находится в ведении знающих людей, которые стараются поместить ее так, чтобы оградить от мирского; чтобы проникнуть в закрытый храм, нужно быть посвященным в тайны.
— Другими словами, я, царь Лакедемона, сын Зевса и покоритель Трои, я не имею права пересечь порог этих золотых дверей!
— Да, это так… Во время каких-нибудь празднеств, с разрешения фараона вы, вероятно, получите возможность пройти во внутренний двор под открытым небом.
— И какая же тайна мне откроется?
— Великие подношения божеству, которое находится в храме и распространяет свою энергию по всей земле.
— Да что вы!
Шенару пришлось запастись бесконечным терпением; несмотря на то что манеры и речи Менеласа были не слишком утонченны, он почувствовал, что у них есть нечто общее с этим иностранцем с хитрыми глазами. Внутренний голос подсказывал уделить гостю особое внимание, чтобы сблизиться с ним.
Менелас без конца возвращался к тем десяти годам войны, которые закончились взятием Трои. Он оплакивал несчастную участь своих союзников, павших под ударами неприятеля, критиковал поведение Елены и желал, чтобы Гомер, описывая деяния героев, предоставил бы ему хорошее место в том ряду.
Шенар попытался выяснить, как именно пала Троя. Менелас рассказал о жестоких схватках, о храбрости Ахилла и других героев, об их несгибаемой воле отвоевать Елену.
— В столь продолжительной войне, — допытывался Шенар, — военная хитрость тоже должна была сыграть свою роль?
Не слишком охочий на слова, Менелас все-таки решил ответить:
— Улиссу пришла в голову мысль построить огромного деревянного коня, внутри которого спрятались солдаты; троянцы проявили неосторожность, впустив его в свой город. Таким образом нам удалось застать их врасплох.
— Вы, конечно, тоже имеете отношение к этой счастливой находке? — с восхищением спросил Шенар.
— Я говорил об этом с Улиссом, но…
— Он лишь озвучил вашу мысль, я в этом уверен.
Менелас весь надулся от гордости.
— В конечном счете именно так.
Шенар решил посвятить почти все свое время, чтобы завоевать дружбу грека. Теперь у него была новая стратегия, чтобы убрать с пути Рамзеса и снова стать единственным претендентом на египетский трон.
44
В своем саду в беседке из виноградных лоз Шенар устраивал настоящие пиры Менеласу. Грек любовался темно-зелеными ветвями, с которых свисали тяжелые гроздья; кроме того, он наедался до отвала крупным синим виноградом. Рагу из голубей, жареная говядина, перепела в медовом соусе, свиные почки и ребрышки, приготовленные с тончайшими приправами, не могли не поразить гостя своим изысканным вкусом. Он без устали любовался юными танцовщицами, гибкие тела которых были едва прикрыты легкими одеяниями, флейты и арфы завораживали его слух.
— Египет прекрасная страна, — признал он, — я бы даже предпочел его полю битвы.
— Вы довольны вашими покоями?
— Настоящий дворец! Когда вернусь, закажу своим архитекторам построить мне такой же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104