К счастью, я вовремя понял свою ошибку. Я хотел исправить ее, доставив ее сюда к вам. Вчера вечером она сказала мне, что любит меня.
– Это видно и невооруженным глазом! – резко оборвала она его. – И, позвольте спросить, что вы ей на это ответили?
– Я сказал ей правду, – сказал он. – Для ее же собственного блага. Поверьте мне, это была единственная причина. Я сказал ей, что не люблю ее. Желание – это одно, но любовь – совсем другое. Я сказал ей, чтобы она забыла все, что было с нами.
– Вы меня удивляете, – помолчав, промолвила Александра. – Мне показалось, что вы испытываете к ней какие-то чувства, или, может быть, я ошибаюсь?
– Вы определенно ошибаетесь, если думаете, что это нечто большее, чем просто жалость и уважение, – резко ответил он. – Мне хочется, чтобы вы поняли меня правильно, княжна. Я не являюсь любовником Валентины и не влюблен в нее. У меня нет ни малейшего желания вступать в связь с неопытной девушкой, мечтающей о любви. В подобных делах ваша сестра – совершенное дитя. Она была замужем за мерзавцем, и этим ограничивается ее опыт в отношениях с мужчинами. Я только не хочу причинять Валентине горе, соблазнив ее или разрушив ее веру. И если бы я вчера не сказал ей правды, то сделал бы и то, и другое. Пусть она лучше немного поплачет и затем забудет обо всем. Думаю, она скоро успокоится.
– Вы в этом так уверены? – спросила Александра. – Вы все так хорошо понимаете про женщин, не так ли, полковник? Вчера вечером вы говорили об этом. Обманщицы и лгуньи, дурачащие своих олухов-мужей. Не сомневаюсь, что вы судите по собственному опыту. Но моя сестра не дитя, она женщина. И она любит вас. Это ее первая любовь, боюсь только, как бы она не оказалась и последней. Есть женщины, для которых существует только один-единственный мужчина. Если к ним относится и Валентина, она никогда больше не будет счастлива. Для человека, так хорошо разбирающегося в женщинах, вы, похоже, наломали дров во всей этой истории. И, мой дорогой полковник, мне остается только надеяться, что первый же встретивший вас русский снесет вам башку.
– Благодарю вас за милое пожелание. – Он поклонился ей, она засмеялась и поднялась.
– Вы мне нравитесь, – сказала она. – Жаль, что малышка не в меня – она так и не научилась получать удовольствие от жизни и не очень надеяться на любовь. – Неожиданно ее черные глаза сузились. – Если я правильно вас поняла, мы больше не увидимся?
– Думаю, что нет, княжна, – ответил Де Шавель. – Особенно если сбудется ваше пожелание.
– Но моя сестра действительно может не опасаться Теодора? – спросила она. – Я достаточно хорошо его знаю, он попытается вернуть ее, особенно после того, как ваша армия войдет в Россию. Это злопамятный мерзавец и просто так Валентину не отпустит.
– Я сделал все необходимые распоряжения, – сказал Де Шавель. – Вы с Валентиной занесены в список особ, находящихся под защитой. Пока она находится здесь в имении, граф бессилен что-либо сделать с ней. Это же относится и к вам. Что бы вы ни делали, держите Валентину здесь, пока не завершится кампания.
– А что потом? – спросила она. – Если вы, конечно, победите.
– Разумеется, победим, – заметил он. – Мы вернемся с победой через шесть месяцев, вот увидите. Если мне повезет и я вернусь живым, то я убью этого типа. По крайней мере я чувствую себя обязанным сделать это за вашу сестру, а в вашей семье нет мужчин, которые смогли бы сделать это. Если же я не вернусь, то попрошу это сделать кого-нибудь другого за меня.
– А если император проиграет войну? – тихо спросила она.
– Тогда вам придется обороняться самим, – ответил он. – Не сомневаюсь, что вам удастся дать отпор любому мужчине, княжна. Даже графу Груновскому. Теперь я должен ехать. Солнце уже взошло.
– Я немного провожу вас, – сказала Александра. – Моя сестра спит, я не стану ее будить.
– Лучше не надо, – сказал Де Шавель. – Попрощайтесь с ней за меня. Позаботьтесь о ней. И скажите ей, чтобы она забыла меня.
– Обязательно, – заверила она. – Все сделаю для этого.
– Буду вам очень благодарен, – с серьезным видом сказал он. – Она достойна счастья.
Карета уже ждала внизу, он забрался в нее, привели и большого черного жеребца. Он взбрыкивал и метался, и его могли удерживать лишь два конюха. Де Шавель выглянул из окна кареты и увидел, как в седло взвилась княжна, она держала коня, как натянутую тетиву, сдерживая крепкой рукой. Затем карета и всадница все быстрее и быстрее стали удаляться от дома и направились по дороге от Чартаца. Валентина смотрела на них из окна. Она стояла там до тех пор, пока карета и всадница не превратились в крохотные черные точки, а затем и вовсе исчезли из вида. Глядя на них, она молилась о том, чтобы, несмотря на войну, на мужа и на то, что он не любит ее, он все же вернулся бы когда-нибудь в Чартац.
– Я разделяю вашу точку зрения, граф. Очень вам сочувствую. – Потоцкий качал головой, слушая, что говорит ему разгневанный граф. – Мне очень жаль, но ничего не могу поделать.
Груновский наклонился вперед, он провел двадцать пять минут, ожидая аудиенции с Потоцким, и весь дрожал от злости. Он разозлился еще больше, когда увидел, что причиной задержки был молодой майор из штаба Мюрата, только что вышедший из кабинета.
– Вы хотите сказать, граф, что французский офицер может соблазнить мою жену и сбежать с ней, и я не могу ничего сделать? Я не могу вернуть ее, не могу подать жалобу? Это неслыханно!
– Сегодня утром я принимал майора Мантесана – кажется, вы были здесь, когда он выходил от меня, – и он дал мне другую трактовку того, что произошло, она значительно отличается от вашей. Полковник Де Шавель отвез вашу жену к ее сестре в Чартац и оставил ее там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67