Он – умный парень, я говорил тебе. Знает, как отвлечь внимание…– Да у меня просто царапина.– Это все равно наказание, – быстро заметил Джон, – и не говори, что оно должно быть более суровым. Я не позволю…– Не надо мне больше никаких наказаний. Я ошибалась, Великому Духу этого не надо.Джон смотрел на нее сияющими от радости глазами.– Ты поняла? Ты меня успокоила, Шеннон. Я боялся, что твой бред никогда не кончится.Ей хотелось сказать, что еще рано успокаиваться, но она передумала. Она утомлена и смущена… Ей так нужна его улыбка, доверие, любовь…Шеннон снова прижалась к его широкой груди, будто искала защиты и убежища.– Ты такой надежный, Джон. Я поняла, как ты мне дорог, когда нож Кахнаваки коснулся моей руки. Я подумала, что остаюсь одна, совсем одна, навсегда. Помоги мне, пожалуйста, справиться с этим.– Все прошло… Ты дрожишь? Что пугает тебя?– Это от облегчения. От того, что я здесь, с тобой. Давай помолчим… Давай не будем думать ни о чем…– Помолчим. Конечно, не думай ни о чем. Тебе нужно отдохнуть. Все плохое уже позади. Нас ждет только хорошее. Завтра ты станешь моей женой. Чего еще желать? – Джон снял повязку и осмотрел ее ранку. – Сегодня, Шеннон Клиэри, ты стала полноправной саскуэханнокой. * * * Шеннон уснула в объятиях Джона. Когда она проснулась на широком помосте в задымленном вигваме, его уже не было. Слабый отблеск лунного света падал на стену вигвама. Шеннон была накрыта мягким коричневым одеялом, которое женщины дали ей днем. Было приятно, что ее не закутали в бобровый, медвежий или кроличий мех. И к лучшему, что Джон ушел. Ей нужно многое обдумать, а когда он рядом, мысли путаются.Засыпая, Шеннон слышала, как Джон пообещал заботиться о ней и никогда никому не позволять обижать ее. В ответ она пробормотала, что любит его, но не вынесет обсуждения их женитьбы или их будущего. Он понял ее, и убедил, что она очень устала и слаба, что ее голова еще не совсем в порядке, и он будет терпелив… но не слишком…Шеннон улыбалась, вспоминая, как сверкали от страсти его зеленые глаза. Ей очень хотелось уступить его желанию. Но из скромности и чтобы не уронить доброе имя, она предложила спать отдельно этой ночью в деревне. Джон согласился, так как, весьма вероятно, матери Кахнаваки будет необходимо поговорить с ним.У него вошло в привычку расстегивать на ночь ее джинсы и лифчик. Улыбаясь, Шеннон сняла их и свернулась клубочком, готовая ко сну. Мысли вертелись вокруг ее проблемы. Она случайно столкнулась еще с одним «особым случаем», как говорил Филипп. Он оказался крепким орешком по сравнению с теми, что были раньше. Шеннон вспомнила, как горько плакала она над погибшими от разлившейся на Аляске нефти чайками. Рыдая, обещала найти время и деньги, чтобы защитить птиц от жестоких людей. Как больно было смотреть проспекты, поступающие из финансируемого ее фирмой отдела охраны животных. Мука, горе, ярость, и, наконец, решимость защитить невинные существа…Всегда оставалась надежда – другие птицы, щенок или дерево ценной породы. Даже перед лицом реальной гибели живых существ можно было извлечь пользу из жестоких уроков прошлого и не допустить повторения подобных трагедий. Но надежда всегда освещала будущее.У саскуэханноков нет надежды, нет будущего. Их время прошло. Шеннон не хотела, но вынуждена была признать их близкий конец. Тысячелетняя культура… культура процветающая могла погибнуть из-за нарастающего потока болезней и цивилизации, пересекавших Атлантику.«Ты не можешь взять на себя ответственность за их судьбу, – твердо сказала она себе. – Ход истории был предопределен сотни лет назад. Он не только привел к гибели саскуэханноков, но и к добрым делам. Лекарства от страшных болезней, рождение миротворцев, таких, как Мартин Лютер Кинг… твое будущее – существование твоей семьи и современной культуры. Ты не можешь вмешиваться в ход истории… у тебя нет морального права. Хватит ли у тебя сил распорядиться судьбами Филиппа и Гвен, матери и своей собственной?»У Джона хватило бы сил. И у ее отца, Мэтью Клиэри. Он был из той же породы людей. Он не боялся конфликтов и боролся с несправедливостью, даже рискуя собственной жизнью. Что бы он посоветовал своей дочери в эту трудную минуту? Она никогда не видела отца, но была уверена, он бы посоветовал предупредить Кахнаваки, а потом будь что будет.Интересно, как чувствует себя такой сильный, смелый и решительный человек? Было ли известно тем, кто посылал дочь Мэтью Клиэри в прошлое исправить то, что считали ошибкой, что она не способна и не осмелится пойти на такой риск?Как узнать, зачем ее перенесли сквозь века в прошлое? Чтобы исправить ошибку… Слова стучали в мозгу, и Шеннон вдруг осознала с чувством облегчения, что именно в этом суть всей проблемы. В книге рассказывалось о том, как на простодушное племя, выращивавшее кукурузу и воспитывавшее детей, напала кровожадная англо-ирокезская орда. Шеннон подозревала, что не сможет удержаться и предупредит Кахнаваки. Она, как всегда, торопилась с выводами.«Все было не так, – прошептала она в темноту. – За неделю до 16 июня Кахнаваки и его сородичи заключили тайный союз с французами против англичан. Все, включая Кахнаваки, выпили слишком много. Любовь его сестры к английскому офицеру и его собственная ненависть к англичанам ослепили его, и он нанес первый решающий удар. Вот почему мне не следует вмешиваться».Шеннон вздохнула с облегчением. Может быть, все-таки она дочь своего отца? Она уверена, отец не захотел бы, чтобы она взяла на себя ответственность за пьянство, разжигание войны или предвзятое мнение саскуэханноков. Свой выбор она сделала сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93