Мы полагаем, вы укрываете убийц. Недалеко отсюда лежит труп недавно убитого дворянина. Никто не повстречался нам по пути, и из того, как вы тут забаррикадировались, нам приходится заключить, что у вас есть что прятать. Выдайте тех, кто это совершил, и мы уедем удовлетворенными. Если же нет, мы заставим вас выйти!
Как прежде, мы ничего не отвечали. Тогда мы услышали, как высекают огонь. Прямо под ближайшим окном послышалось потрескивание искры, воспламеняющей фитиль. Затем – звук удаляющихся копыт, будто лошадей отводили по дороге подальше. Фитиль шипел.
Однако все эти звуки перекрыл новый шум – стук других копыт, скачущих вниз по дороге – к нам. Судя по этим новым звукам, много всадников – целое небольшое войско – мчалось к «Адмиралу Бенбоу». Те, кто нас осаждал, снова принялись сквернословить. Но фитиль все шипел, огонь продолжал свой смертельный путь, не давая росткам радости вызреть в наших сердцах.
Ум мой был в смятении. Что же мне следует делать?
Прежде всего я прислушался. Судя по запаху и потрескиванию, фитиль проходил вдоль подоконника, снаружи, за ставнями. Я взглянул на Тома, но он меньше моего знал, как справится с такой опасностью. В то же время шум мчащихся к нам галопом всадников раздавался все ближе и ближе. Неужели нам предстояло быть разорванными в клочки взрывом в тот самый момент, когда пришло спасение?
Не полностью осознавая, что делаю (хотя мысли мои звучали в голове четко, словно колокол), я заскользил по полу, избегая осколков стекла. Отодвинул защелку и приоткрыл окно, потом осторожно раздвинул ставни – но лишь на дюйм, не больше. Ни враждебного лица, ни мушкетного дула. Наши враги обратили к нам спины: они смотрели в ту сторону, откуда приближались всадники.
Я глянул вниз. Тонкая струйка дыма поднималась от подоконника, и там, прямо у меня под носом, змеился фитиль. Никогда ни одна змея не источала такой злобной угрозы, как этот красный кончик шипящего шнура. Ящик, к которому он тянулся, отстоял не более чем на два дюйма от бегущего по шнуру язычка пламени. И не только это: если бы наши преследователи обернулись, я вполне мог получить мушкетную пулю в глаз.
Я опять отодвинул ставню – еще на дюйм. Никто меня не окликнул. Затем я тихонько высунул из окна рукоять пистолета и, сильно надавив ею на фитиль, попытался его загасить. Но когда я убрал пистолет, язычок пламени все бежал, шипя, по просмоленному шнуру. Я остановился и на миг отступил от окна. Казалось, удача – на моей стороне: когда я снова подошел к окну, никто не выругался и никто не выстрелил, потому что мчавшиеся к нам всадники теперь остановились. С дороги послышался громкий шум – там царила сумятица.
Смочив слюною пальцы, я загасил фитиль, сжав его между большим и указательным. Этот ожог еще много дней причинял мне боль.

4. Могущество закона

Наших спасителей привел не доктор Ливси. Сын Тома Тейлора не застал его дома и поэтому поскакал в Холл. Не кто иной, как сквайр Трелони кликнул клич: «К оружию, джентльмены! К оружию!»
– И вы осмеливаетесь, сэр? – раздался один из тех голосов, что так устрашали нас совсем недавно.
– Я осмеливаюсь. Опустите оружие.
– Прошу вас осведомиться о том, с кем вы имеете дело.
– Да будь вы сыном самого короля, – ответствовал сквайр, – вам пришлось бы подчиниться законам его величества, применяемым в нашем округе. А теперь, сэр, извольте спешиться и приготовьтесь отвечать на вопросы.
– Я и есть закон, – ответил этот человек. – Самый законный закон, с каким вы только можете повстречаться.
Что-то в его тоне заставило сквайра приутихнуть. Он сказал:
– Объяснитесь.
– Наш сотоварищ, весьма известный вельможа и мой родственник, был подло убит.
– Да, я знаю. Двое из моих людей сейчас убирают с дороги его труп.
– А в этой гостинице, – продолжал главный из осаждавших, – прячут убийцу. И еще двух беглецов.
– Такое может всякий сказать, – пробурчал сквайр в ответ. – Это никак не доказывает, что вы – блюститель закона.
– Я – сэр Томас Молтби. Убитый – мой кузен… то есть он был моим кузеном. Это герцог Бервикский.
Заговорил еще один из осаждавших. В речи его был заметен иностранный акцент. Судя по тону, он пытался смягчить ситуацию своими объяснениями, при этом не сдавая позиций.
– Сэр Томас Молтби – один из советников при дворе его величества. Как таковой, он имеет полномочия блюсти законы его величества на территории всего королевства, где бы ни почел это необходимым. А я – его секретарь.
Сердце мое сковало холодом. Придворный советник обладал правом проводить срочное расследование, назначать судебное разбирательство и выносить приговор – то есть мог быть судьей, присяжными заседателями и, по всей видимости, палачом одновременно. Я слышал, как посетители трактира с ужасом рассказывали о скорых и неправых судах, вершившихся такими персонами. Этот человек обладал властью осудить меня и повесить в моем собственном дворе.
Сквайр Трелони тоже понял, к чему клонится дело. Тон его стал еще более сдержанным.
– Мировой судья нашего округа сможет оказаться вам весьма полезным, сэр, – пробасил он. – Я могу за него поручиться и жду его с минуты на минуту.
– Тем не менее «мирового судьи вашего округа» здесь нет, – заявил сэр Томас Молтби, едва скрывая презрение. – И позвольте мне усомниться, что король знает его в лицо. В каковом случае я прихожу к заключению, что нам самим следует применить закон.
Сквайр Трелони умолк. Это было настолько необычно, что я еще больше встревожился. Все решения сквайра диктуются зачастую не мыслью, а желанием действовать. В наступившей тишине к нам в дверь снова яростно застучали чем-то твердым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104