Армия до сражения при Имру, до Тенедоса, была жесткой и формальной, строго иерархической системой. Все это исчезло безвозвратно. Странно, но я был рад этому, вспоминая бесконечные вечера в офицерской столовой, когда я сидел без дела, вынужденный слушать, как нудные люди рассказывают о событиях, до которых никому, включая их самих, не было никакого дела.
С приходом новобранцев все изменилось.

Как-то утром, выйдя из палатки, я увидел странный отряд, бредущий в мою сторону. Там было около тридцати человек, в возрасте от пятнадцати до сорока лет. Некоторые из них шли босиком, другие были одеты в грубые самодельные башмаки или прохудившиеся сапоги.
Казалось, они подбирали свой гардероб из кучи старого тряпья, выброшенного на улицу за ненадобностью. Они носили все, от крестьянских штанов до стеганых моряцких курток и допотопных мундиров, сменивших невесть сколько владельцев. Один паренек гордо вышагивал почти обнаженным – на нем не было ничего, кроме набедренной повязки и помятого драгунского шлема без кожаной подкладки и плюмажа.
Компания выглядела еще более разношерстной из-за того, что некоторые из них, движимые благородным желанием напоминать солдат регулярной армии, нацепили на себя оружие и знаки различия всех родов войск, включая даже майсирскую гвардию.
Возглавлял этот отряд мужчина средних лет, одетый в относительно чистый сержантский мундир старого образца. Если мундир первоначально принадлежал ему, то с тех пор он явно вел сидячий образ жизни, так как его китель не застегивался на животе, а брюки сохраняли благопристойный вид только из-за вшитых клиньев из материала того же цвета.
Он задавал шаг, но рекруты все равно то и дело спотыкались. Заметив меня, он скомандовал подразделению остановиться и отсалютовал мне. Половина новобранцев попыталась последовать его примеру, еще не зная о том, что единственным, кто салютует старшему офицеру, является командир перед строем.
– Как долго вы были в дороге, сержант? – поинтересовался я.
– Смотря кто, сэр. Некоторые несколько дней, а парни с востока, вроде Катча и остальных – почти две недели. Но все мы хотим служить, сэр.
– Это... это ваш мундир?
– Да, сэр. И сержантские нашивки, хотя я знаю, что должен был срезать их, когда вышел в отставку.
– А почему вы ушли из армии?
Мужчина замялся.
– Говорите, не стесняйтесь.
– Не было ничего такого, ради чего стоило бы служить, сэр, потому я и уволился. Вроде как осел на одном месте.
– Чем занимались с тех пор?
– Торговлей, сэр. Но на самом деле я больше в разъездах. Моя жена Гулана заправляет всем в лавке и составляет заказы, а я разъезжаю по стране. Я исколесил Нумантию из конца в конец, сэр, и в Каллио не раз случалось бывать. Может, это окажется полезным.
– Непременно. Но почему вы снова решили поступить на службу? Трудные времена настали?
– Никак нет, сэр. В лавке дела идут прекрасно. Даже пришлось прикупить два дома по обе стороны от нас, под склад для всякой всячины. У меня есть полдюжины помощников и пятеро торговцев вразнос, так что жена и сыновья смогут проследить за делом в мое отсутствие.
Я снова вступил в армию по двум причинам, сэр, и мои новобранцы тоже. Во-первых, из-за этого проклятого каллианца, а во-вторых, из-за Провидца. Верно, ребята?
Послышались нестройные возгласы одобрения.
Этот человек наглядно иллюстрировал слова Тенедоса об ограничениях, существовавших в прежней армии. Он был достаточно умен, чтобы выбиться в офицеры, но по старому уложению сержантские нашивки были для него пределом мечтаний. Не удивительно, что он решил вернуться к гражданской жизни.
– Добро пожаловать, – искренне сказал я. – Служите усердно, и вы заработаете золото и славу.
– Благодарю вас, сэр. Простите за откровенность, могу ли я спросить, как вас зовут?
– Домициус а'Симабу, командующий 17-м полком Юрейских Уланов.
По рядам пробежал шепоток. Похоже, моя слава распространилась не только среди никейских кумушек.
– А вас? – поинтересовался я.
– Линергес, сэр. Кириллос Линергес.
Он отсалютовал, и его подчиненные зашагали в вечно голодное брюхо армии, чтобы перемолоться в ее жерновах и стать настоящими солдатами.

Я постучал по столбу, поддерживавшему палатку Тенедоса.
– Войдите, – сказал он.
Я откинул клапан и вошел внутрь. Провидец сидел за письменным столом и читал.
– Сэр, могу я отнять у вас немного времени?
– Разумеется. Розенна уже спит и не знает, что меня нет рядом. Так или иначе, она привыкла к моим вечерним занятиям. Садись, устраивайся поудобнее. Здесь есть чай, а мне можешь налить рюмочку бренди. Думается, я ее заслужил.
– Слушаюсь. Сэр, я привел с собой одного человека, с которым, как мне кажется, вам будет интересно познакомиться, – я поманил оставшегося снаружи капитана Мерсиа Петре, и тот с застенчивым видом вошел в палатку. Я представил его.
– Выходит, нам предстоит нечто большее, чем светская беседа, – сказал Провидец. – Что ж, хорошо. Капитан, вы употребляете алкоголь или тоже непьющий, как наш бравый домициус?
– Сэр, я тоже воздерживаюсь от спиртного. Я обещал своему отцу...
– О боги! – простонал Тенедос. – Я окружен святошами!
Судя по его тону, он пребывал в хорошем расположении духа, что облегчало мою задачу.
– Сэр, мы пришли сюда потому, что вы сейчас находитесь в процессе реформирования армии, а у нас кое-какие идеи.
– По-моему, идеи есть у всех.
– Но не такие как у нас, сэр, – возразил я. – Мы с капитаном потратили массу времени на проработку своих замыслов. Я познакомился с ним в Никее, когда поступил в полк Золотых Шлемов.
– Ага, еще одна группа заговорщиков?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193