Да?
- Да.
- Что значит - нет? - уточнил я, как бы снова слегка пошутив. - Простите, Сирил, но мы должны быть кристально чисты, иначе Главное управление навалится на нас всей своей мощью. Вот, я написал за вас. Подпишите.
Я протянул ему карандаш, и он поставил свою подпись. Мне хотелось выработать в нем привычку. Он возвратил мне блокнот, трагически при этом улыбаясь. Он мне лгал и в своем бесстыдстве нуждался в моем утешении. И я ему дал это утешение, хотя, боюсь, только потому, что рассчитывал очень скоро его отобрать. Я запихнул блокнот во внутренний карман, встал и сладко потянулся, как бы объявляя, что в нашей дискуссии наступил перерыв, так как самое сложное позади. Я слегка потер поясницу - обычная проблема пожилого человека.
- А что это вы там копаете, Сирил? - спросил я. - Сооружаете собственный бункер, что ли? По-моему, бесполезная затея в наши-то дни.
Глядя мимо него, я обратил внимание на горку кирпичей, сваленных в углу небольшой площадки и накрытых куском толя. К ним через газон подходила незаконченная траншея глубиной около двух футов.
- Это будет пруд, - отозвался Фревин, с радостью ухватившись за новую тему. - Между прочим, я очень люблю воду.
- Пруд для золотых рыбок, Сирил?
- Декоративный пруд. - К нему возвращалось благодушие. Он успокоился, он улыбался, и его улыбка была такой теплой и искренней, что я невольно улыбнулся ему в ответ. - Что я собираюсь сделать, Нед, - начал он, придвигаясь по-дружески ко мне, - так это соорудить каскад на трех разных уровнях, начиная с четырех футов, и с интервалом по нисходящей в восемнадцать дюймов до траншеи. Каждый прудок будет подсвечен снизу скрытой лампой. Вода будет подаваться при помощи электрического насоса. Вечерами вместо того, чтобы задергивать шторы, я смогу любоваться своим собственным декоративным водяным каскадом с иллюминацией!
- И наслаждаться музыкой! - воскликнул я, полностью поддерживая его энтузиазм. - По-моему, это великолепно, Сирил! Гениально! Я просто потрясен. Мне бы хотелось показать это жене. Кстати, как вам Зальцбург?
Его повело, подумал я, глядя, как дернулась его голова прочь от меня. Я наношу удар - и его ведет, а я выжидаю и, как только он приходит в себя, наношу еще один удар.
- Мне говорили, что вы ездите в Зальцбург послушать музыку. Говорят, этот Зальцбург просто Мекка для вас, меломанов. На Рождество там оперы исполняются или вы предпочитаете рождественские песенки и гимны?
Должно быть, улицу перекрыли, подумал я, вслушиваясь в невероятную тишину. Пожалуй, Фревин думает о том же, по-прежнему уставившись в свой дворик.
- А вам-то что? - ответил он. - Вы же полный невежда в музыке. Сами сказали. И к тому же вечно суете нос в чужие дела.
- Верди? Я слышал о Верди. Моцарт? Он ведь австриец, верно? Я видел фильм. Готов поспорить, что на Рождество там непременно исполняют Моцарта. Разве я не прав?
Снова молчание. Я сел и опять приготовился писать под его диктовку.
- Вы один ездите? - спросил я.
- Конечно.
- Всегда?
- Конечно.
- И в прошлый раз?
- Да!
- В номере проживаете один?
Он громко рассмеялся.
- Я-то? Ни одной минуты. Что вы. К моему приезду в номере меня ждут танцовщицы. Каждый день новые.
- Но слушать музыку вечер за вечером - вам это нравится?
- Кто вам сказал, что мне нравится?
- Четырнадцать вечеров музыки. Пожалуй, двенадцать, если учесть дорогу.
- Может, двенадцать. Может, четырнадцать. Может, тринадцать. Кому какое дело? - Он все еще был в смятении. Он был где-то далеко-далеко.
- Ради этого вы туда и ездите? В Зальцбург? И платите за это? Да? Да, Сирил? Отзовитесь, пожалуйста, Сирил. Похоже, вы не слушаете меня? И нынешним Рождеством вы поехали туда тоже ради этого?
Он кивнул.
- Концерты вечер за вечером? Опера? Гимны?
- Да.
- Беда лишь в том, видите ли, что, по данным Главного управления, вы там прожили только одну ночь. Вы приехали в день, на который заказали номер, а на следующее утро, говорят, отбыли. Заплатили-то вы за номер полностью за две недели, а персонал утверждает, что вас там и в помине не было до самого последнего дня, когда кончался ваш отпуск. Так что вполне естественно, что Главное управление интересуется, где, черт побери, вас носило. - Тут я выступил с дерзким экспромтом. - И с кем? Их интересует, был ли кто-нибудь с вами. Например, Борис и Ольга.
Я перелистал несколько страниц блокнота, и в полной тишине их шелест прозвучал, как грохот упавшего кирпича. Его ужас передался и мне. Будто мы оба соучастники одного преступления. Тонкая перегородка отделяла нас от правды, но страх перед ней, казалось, был в равной степени невыносим как для человека, стремившегося спрятать правду за перегородкой, так и для меня, желавшего высвободить ее оттуда.
- Нам осталось только изложить это на бумаге, Сирил, - сказал я. - И тогда мы забудем всю эту историю. Я бы сказал, если хочешь покончить с чем-то, изложи это на бумаге. Иметь друга - не преступление. Даже если это иностранец, при условии, что он указан в списке. Он ведь иностранец, я полагаю? Однако я вижу, что вы колеблетесь. Наверное, он какой-то особый друг, если вы ради него пожертвовали музыкой.
- Нет его нигде. Он не существует. Он уехал. Я ему мешал.
- Ладно, он ведь не в Рождество уехал, верно? Раз вы были вместе. Он австриец, Сирил?
Фревин не подавал признаков жизни. Он был мертв, хотя глаза его были открыты. Я переусердствовал, нанося ему удары.
- Ну, хорошо. Значит, он француз, - высказал я предположение чуть погромче, чтобы выдернуть его из самосозерцания, в которое он погрузился. - Так он французик, этот ваш приятель, Сирил? Они ничего против французиков не имеют, хоть и не очень их жалуют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124