Я снял трубку и, услышав женский голос, насторожился. Не только из-за двусмысленности моей семейной жизни, но и потому, что приехал с заданием выследить немку, ту самую Бритту, которая овладевала премудростью подготовки террористических актов в Шуфских горах.
Но это была не Бритта. И не Моника, и не Мейбл. Голос принадлежал американке из средних штатов и звучал испуганно. А меня зовут Питер, не забудь, Питер Картер из крупной английской газеты, пусть даже ее местный корреспондент никогда обо мне не слышал, напоминал я себе, слушая эту женщину.
- Питер, ради бога, я должна быть с тобой, - произнесла она на одном дыхании. - Питер, так твою мать, где тебя носило?
Прозвучала очередь станкового пулемета, сразу же оборванная взрывом реактивной гранаты. Голос в трубке зазвучал еще более возбужденно.
- Боже, Питер, почему ты мне не позвонил? Ну, ладно, я наговорила кучу дерьма. Я испортила твой материал. Прости. То есть, господи, кто мы? Дети, что ли? Ты знаешь, как я это ненавижу.
Треск ружейных выстрелов. Иногда дети так палят в воздух просто забавы ради.
Ее голос зазвучал еще громче.
- Поговори со мной, Питер! Расскажи что-нибудь смешное, пожалуйста. Происходит же где-нибудь что-нибудь смешное! Питер, почему ты не отвечаешь? Ты же не умер? Ты не лежишь на полу с оторванной головой? Ну, хоть кивни в ответ. Я не хочу умирать в одиночестве, Питер. Я - компанейская. Я люблю быть в компании, на миру и смерть красна. Питер, ответь. Ну, пожалуйста.
- В какой номер вы звоните? - спросил я.
Мертвая тишина. Действительно мертвая тишина, возникающая между вспышками автоматного огня.
- Кто говорит? - требовательно спросила она.
- Я - Питер, но думаю, не ваш Питер. В какой номер вы звоните?
- В ваш номер.
- А какой именно?
- Номер 607.
- Боюсь, он, должно быть, выехал. Я приехал в Бейрут сегодня днем. Мне дали эту комнату.
Раздался взрыв гранаты, затем еще один. На улице, кварталах в трех отсюда, кто-то громко закричал. Потом крик оборвался.
- Он погиб? - прошептала она.
Я не ответил.
- А может, это была женщина, - сказала она.
- Может быть, - согласился я.
- Кто вы? Англичанин?
- Да. (Питер - тоже, подумал, сам не знаю почему.)
- Чем вы занимаетесь?
- Для пропитания?
- Разговаривайте со мной. Продолжайте говорить.
- Я журналист, - сказал я.
- Как Питер?
- Я не знаю, какой он журналист.
- Он - крутой человек. Опасность любит. А вы?
- Кое-чего я боюсь, а кое-чего - нет.
- Мышей?
- Мышей боюсь до смерти.
- А вы хороший?
- Как новости, пожалуй. Я мало сейчас пишу. Больше редактирую.
- Женаты?
- А вы замужем?
- Да.
- За Питером?
- Нет, не за Питером.
- Давно вы его знаете?
- Своего мужа?
- Нет, Питера, - сказал я. (Я не спрашивал себя, почему меня больше интересует ее внебрачная жизнь.)
- Здесь это так не измеряют, - ответила она. - Год, пару лет - какая разница. Во всяком случае, в Бейруте. Вы ведь тоже женаты, верно? Вы не хотели ответить, пока я вам про себя не скажу?
- Да, женат.
- Расскажите о ней.
- О жене?
- Конечно, вы ее любите? Она высокая? Прекрасная кожа? Настоящая англичанка, сдержанная такая?
Я рассказал ей кое-что о Мейбл, кое-что придумал, ненавидя себя за это.
- Слушайте, да какой может быть секс после пятнадцати лет совместной жизни? - сказала она.
Я рассмеялся, но не ответил.
- Вы ей верны, Питер?
- Несомненно, - ответил я после паузы.
- Ладно, займемся делом. Перейдем к работе. Что вы здесь делаете? Что-нибудь важное? Расскажите, чем вы занимаетесь.
Мое шпионское нутро уклонилось от ответа.
- Пожалуй, пришло время послушать, что делаете вы, - сказал я. - Вы тоже журналист?
Небо прочертили трассирующие пули. Затем послышались выстрелы.
Ее голос зазвучал устало, будто страх утомил ее.
- Да, я отправляю статьи.
- Кому?
- В одно вшивое телеграфное агентство, кому еще? Пятьдесят центов строка, а какой-нибудь мудак перехватит и за один вечер заработает пару тысчонок. Старо, как мир.
- Как вас зовут? - спросил я.
- Не знаю. Может, Энни. Зовите меня Энни. Слушайте, вы мне нравитесь. Что нужно сделать, если доберман оседлал вашу ногу?
- Залаять?
- Притвориться, что у вас оргазм. Мне страшно, Питер. До вас, наверно, это еще не дошло. Мне нужно выпить.
- Где вы?
- Здесь.
- Где здесь?
- В гостинице. Господи, в “Коммодоре”. Торчу в холле, чувствую, как несет чесноком от Ахмеда, а на меня пялится какой-то грек.
- Кто этот грек?
- Ставрос. Он торгует настоящими наркотиками, а божится, что это легкая травка. Скользкий тип.
Я прислушался и впервые различил невнятные голоса. Стрельба прекратилась.
- Питер?
- Да.
- Питер, погасите у себя свет.
Она, должно быть, знала, что в комнате работает только один рахитичный светильник с покосившимся пергаментным абажуром. Он стоял на тумбочке между двумя диванами. Я выключил свет. Снова стали видны звезды.
- Отоприте дверь и оставьте ее приоткрытой. Всего на дюйм. Выпить найдется?
- Бутылка виски.
- А водка?
- Нет.
- Лед?
- Нет.
- Я захвачу. Питер?
- Да?
- Вы хороший. Вам кто-нибудь говорил это?
- Давно не говорили.
- Не сводите глаз с двери, - сказала она и повесила трубку.

* * *
Она так и не пришла.
Можно вообразить все, что угодно, и передумать всякое, как это делал я, сидя на диване, уставившись в темноте на дверь и вспоминая всю свою жизнь в ожидании звука ее шагов по коридору.
Час спустя я сошел вниз. Я сидел в баре, прислушиваясь к каждому женскому голосу с американским акцентом. Ни один не подходил. Я приглядывался ко всем, кто мог назвать себя Энни и сделать предложение мужчине, всего лишь поговорив с ним по телефону. Я дал взятку Ахмеду, чтобы узнать, кто пользовался телефоном в холле в девять часов вечера, но по какой-то причине в его памяти образ возбужденной американки не сохранился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124