Ликеры и настойки по-прежнему хранятся в буфете, там они
всегда под рукой у мсье Донеля, на тот случай, если он захочет угостить кли
ента. Его контора рядом со столовой, дверь в нее-с этой стороны… А что было,
когда Доминика чуть не упала в колодец! Мальчики подхватили ее на лету и в
четвером с трудом удерживали над бездонным колодцем, пока не подоспели р
аботники. А когда Даниель в первый раз привил розу! Вот смеху-то было! Уж он
, можно сказать, привил ее по-своему. После каждой новой истории девочка п
оворачивалась к матери и что-то шептала ей на ухо, а Доминика отвечала: «Д
а, года четыре, наверно… шесть лет… двенадцать лет…»
За кофе у всех был какой-то отсутствующий вид, и с последним глотком все у
бежали, словно с цепи сорвались, Ц работа! Даниель и Мартина находились в
отпуску, они могли пойти отдохнуть. Даниель взял Мартину под руку, он пока
жет ей дом и ее комнату, ведь они сели за стол, как только приехали, и она еще
ничего не видела. Так вот, рядом со столовой, которой пользовались исключ
ительно по торжественным дням, находилась контора. Даниель открыл перед
Мартиной дверь: пишущие машинки, реестры и папки с делами на полках… прям
о контора нотариуса. Ну и жарища! Бухгалтер и машинистка подошли пожать р
уку молодой мадам Донель. Вторая дверь вела в переднюю, откуда можно было
выйти прямо на большую дорогу; это была та самая маленькая дверь рядом с в
оротами, на которой прибита дощечка: «Садоводство Донеля». Из этой же пер
едней вела наверх каменная лестница с красивыми перилами; наверху-длинн
ый коридор, едва освещенный небольшими окнами, выходящими на дорогу. Дан
иель открывал одну за другой двери комнат. Большие, как залы, беленые изве
стью, с тяжелой мебелью из темного дерева, с вязаными покрывалами на кров
атях, с распятиями Ц комнаты эти были заброшенно-нежилые, затхло-молчал
ивые. Никто не жил в них уже много лет, семья распалась, объяснял Даниель, и
люди стали чувствительней к холоду. В старые времена, по-видимому, никогд
а не испытывали холода, камины топили только в случае болезни, если кто-ни
будь настолько расхворается, что сляжет в постель. Сейчас надо было бы пр
овести центральное отопление, но отец отказывается бросать деньги на ве
тер он сам никогда не мерзнет. Вот все и перебрались в другое крыло дома, р
азгородили большие комнаты на маленькие, установили печи. «На этой сторо
не дома зимой тепло только у меня, ты никогда не будешь мерзнуть, моя Марти
нетта…» Мартина ничего не сказала, но ее, несмотря на жару, охватила дрожь
при одной мысли, что ей когда-нибудь придется постоянно жить здесь.
Комната Даниеля была в конце коридора, к ней вело несколько ступенек. Бол
ьшое помещение с таким низким потолком, что можно было достать до него ру
кой; над белой штукатуркой стен скрещивались балки. Полки с книгами. Боль
шой старый деревенский стол перед окном, выходящим на поля. На первом пла
не рапсовое поле, ярко-желтое под ярко-голубым небом, а за ним открывался
широкий горизонт. Продавленное кресло. Кровать из красного дерева, таког
о темного, что оно казалось черным, ночной столик в виде колонны, тоже из к
расного дерева с черной мраморной доской и местом для ночного горшка. По
л был сделан из толстых досок, плохо пригнанных и посеревших от времени. В
комнате стоял сильный аромат красных, нагретых солнцем роз, расставленн
ых повсюду: в белых фаянсовых кувшинах, больших и маленьких, прямых с остр
ым носиком и пузатых, широкогубых. В углу комнаты Ц перила вокруг отверс
тия в полу, отсюда винтовая лестница вела в кухню. Такова была комната Дан
иеля. Таков был дом, где он родился. Необходимо, чтобы Дом понравился Марти
не.
Она подошла к окну, вернее к слуховому окну, выходившему во двор. Собаки и
кошки спали, им не мешали ни куры, ни мухи, ни солнце, заглядывавшее во все у
глы, так и не сумевшее осушить оставшуюся от последнего дождя лужу, в кото
рой барахтались утки. Белокурый работник со страшным шумом выводил из-п
од навеса грузовик.
Ц Представляю себе эту ферму отремонтированной, со всеми удобствами…
Ц сказала Мартина задумчиво. Она отвернулась от окна и подошла к Даниел
ю близко, совсем близко.
Ц Нравится тебе мой дом, Мартина? Ц спросил он растроганно.
Ц Ты мне нравишься.
Он немного отодвинулся.
Ц А мне не нравятся твои фермы со всеми удобствами…
Что же, дело ясное: Мартине не понравился дом его детства. Он не разделит с
ней своего прошлого. Прошлое Ц непередаваемо, как сон. Ей не нравился дом
его детства, она его с трудом прощала ему. Такой прекрасный дом! Но ей то нр
авятся фермы со всеми удобствами, как на блестящих и глянцевых страницах
журнала «Французский дом». Что ж, тем хуже!
Ц А где здесь моются? Ц спросила Мартина, глядясь в маленькое зеркальце
на стене.
Ц В кухне, милая, над раковиной, у нас ванной нет. Понимаешь, отцу на комфор
т наплевать. Для роз есть водокачка, и для их поливки воды сколько угодно,
а мы дома всегда пользовались водой из колодца, и если сейчас есть насос, т
ак только потому, что Доминика, вернувшись сюда после смерти мужа, пригро
зила, что будет отдавать белье в прачечную. Неслыханный для семейства До
нелей скандал! Отсылать из дома свое грязное белье, стирать его где-то на
людях! Тогда отец сдался и поставил насос.
Ц Он у тебя скупой… Ц Мартина открыла свой чемодан.
Ц Да нет! Он вовсе не скупой! И уж, во всяком случае, не по отношению к розам.
Но звонить по телефону из-за проклятого насоса, терпеть в доме рабочих Ц
это его раздражает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80