Мы знаем, что ты разговаривал с Тэдом Хармелем, мы знаем, что ты расспрашивал Элдона Страчана, Джо Карлуччи, Лью Грегори и сотню других шарлатанов, разочарованных неудачников и пророков судного дня. Мы знаем, что ты преследовал наших людей и наши начинания. Ты даже пытался встрять в наши личные дела, – Янг сделал эффектную паузу. – Теперь с этим покончено, Маршалл.
– После этой встречи? – спросил Маршалл с сарказмом. – Что ты приготовил для меня, Янг? Что ты скашь Бруммель? Какое моральное преступление ты думаешь пришить мне? Или ты собираешься послать кого-то устроить погром в моем доме?
Янг встал, показывая жестом, что хочет говорить.
– Маршалл, может быть, ты не понимаешь наших истинных побуждений, но позволь мне, по крайней мере, разъяснить тебе некоторые вещи. У нас нет никакой хищной жажды власти, хотя ты, вероятно, так считаешь. Наша цель – не власть сама по себе.
– Нет, вы ее добиваетесь только по случаю, – вставил Маршалл с усмешкой.
– Власть для нас, Маршалл, – лишь средство достижения истинной цели для всего человечества, и это ничто иное, как благосостояние Вселенной.
– Кто такие «мы» и «нас»?
– Это ты прекрасно знаешь. Общество, Маршалл, Общество, за которым ты все время гоняешься, как за таинственным преступником.
– Общество Вселенского сознания. И вы устроили собственную столицу в Аштоне, свой безобидный клуб завоевателей мира!
– Больше, чем клуб, Маршалл. Фактически наши устремления простираются гораздо дальше, вплоть до возрождения сил для глобальных изменений, это всемирный голос, который, наконец, объединит человечество.
– Да, настолько прекрасное филантропическое движение, что вы вынуждены прятаться, должны скрывать его цели.
– Только из-за давно устаревших представлений, Маршалл, из-за таких вечных препятствий, как религиозный фанатизм и нетерпимость. Мы живем в изменяющемся и раздвигающем собственные границы мире, человечество непрестанно развивается и созревает. Многие отстают от этого процесса и поэтому не приемлют именно того, что должно послужить к их большей пользе. Маршалл, даже многие из нас не всегда знают, что есть лучшее. В один прекрасный день, и я верю, что он наступит скоро, все поймут, что необходимо человечеству, и тогда не будет различных, всевозможных религий, и поэтому не останется ничего тайного.
– А пока вы делаете все, что в ваших силах, запугивая людей и изгоняя их из собственных домов и работы…
– Только в тон случае, если эти люди не хотят понять перспектив и противостоят истине, только если они встают на пути всего истинно правильного и полезного.
Маршалла охватил приступ дурноты и слабости такой же силы, как и приступ гнева, который он испытал несколько минут назад.
– Истинно, только правильного и полезного? С каких это пор вы, господа, стали специалистами по определению того, что правильно и важно? Но, Янг, где же твоя теология? Какое же место занимает Бог во всех твоих идеях?
Янг неопределенно пожал плечами:
– Мы сами и есть Бог.
Маршалл опустился наконец на стул.
– Нет, или вы действительно ненормальные, или я.
– Я знаю, что все это превосходит то, о чем ты думал раньше. Наши идеалы слишком возвышены и грандиозны. Но мы подчиним им все человечество, это неизбежно. Это ни больше ни меньше, как конечная цель развития человечества: просвещение и самовыражение. Однажды все люди, включая тебя, должны понять свои собственные неограниченные возможности, свою божественность и объединиться в один всемирный разум, Вселенское сознание. В противном случае они должны исчезнуть.
Маршалл достаточно наслушался.
– Янг, все это чистый лошадиный навоз, и твой собственный разум помутился!
Янг посмотрел на людей, сидящих в зале, и произнес почти скорбным тоном:
– Мы все же надеялись, что ты поймешь нас. Хотя, по правде сказать, мы допускали, что ты отнесешься ко всему именно таким образом. Ты слишком далеко зашел, Маршалл, слишком далеко…
Журналист окинул всех долгим взглядом.
– Вы надеетесь овладеть городом, я не ошибаюсь? Купить университет? Сделать его своего рода ульем для вашего космического общества поврежденных разумом?
– Да, да, для всеобщего блага, Маршалл, – ответил Янг, окинув его оценивающим взглядом. – Только так и должно быть.
Маршалл поднялся и направился к двери:.
– Встретимся на страницах газеты.
– У тебя нет никакой газеты, Маршалл, – резко произнес Янг.
Маршалл, обернувшись, тряхнул головой.
– Пошел к черту!
Нед Весли, председатель Независимого банка, заговорил по знаку Янга:
– Маршалл, мы вынуждены подать на тебя в суд. Маршалл не верил своим ушам.
Весли открыл папку с заемными бумагами Маршалла на покупку «Кларион».
– Ты задолжал нам выплату за восемь месяцев. Мы так и не получили ни одного ответа на наши многочисленные запросы. У нас нет иного выхода, как подать иск.
Маршалл готов был запихнуть в глотку Весли папку со всеми его подложными документами, но ему не дали времени. Ирвинг Пирс встал со своего места:
– Что касается твоих налогов, увы, и здесь у тебя большая задолженность. Я попросту не понимаю, неужели ты думаешь, что сможешь как ни в чем не бывало по-прежнему жить в таком доме, как твой, не заплатив ни цента?
Маршалл сознавал, что в эту секунду мог убить, это было бы для него самым простым делом, но в комнате находились двое полицейских и судья, который после этого с большим удовольствием отправил бы его на тот свет.
– Вы все с ума сошли, – проговорил медленно журналист. – Вам никогда не выбраться из этого дерьма.
В этот момент в разговор вступил Джимми Клэйборн, директор «Коммерческой печати»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162