Но дамы из Красного креста отвергли это предложение со смехом:– О, это все наши. Для всех хватит. Между тем, пленные с тревогой наблюдали за раздачей подарков, за тем, как ряды ожидающих не только не уменьшались, а прибавлялись. Пискун сказал Швейку:– Там вон идёт полковник, наш будущий хозяин, пойдём к нему, он нас не съест, самое большое – это даст по морде.Они обогнали начальника и, щёлкнув каблуками, молодцевато стали во фронт. Когда Клаген удивлённо посмотрел на них, пискун сказал громким, как натянутая струна, голосом:– Ваше высокоблагородие, гер оберст! Я портной, который будет шить для вашей мадам, а моего приятеля вы изволили взять к себе слугой. Господин полковник, просим поставить нас в очередь к венграм, что получают подарки, мы бы вас за это отблагодарили.– Да ведь вы же чехи, не правда ли? – удивлённо проговорил полковник, – почему же вы хотите быть венграми?– Разрешите сказать: только потому, что чехи ничего не получат, – сказал, хитро подмигивая, пискун. – А мы, господин полковник, изволите сами видеть, в одежде нуждаемся.– Дамы утверждают, что на всех хватит, – нахмурился полковник. С минуту он раздумывал, потом повернулся назад: – Пойдёмте, я попрошу об этом.Он вошёл в барак, подозвал к себе фельдфебеля и, показывая ему на пискуна и Швейка, сказал:– Послушай! Вот этих двоих Поставь в первые ряды.– Слушаю, ваше высокоблагородие, – громко сказал фельдфебель и, беря каждого за шиворот, толкнул их к венграм.Через пять минут они уже вышли назад с охапкой подарков, и пискун, когда они пришли уже в барак, закричал:– Это только для нас! Это полковник нам дал за то, что мы будем у него работать!Их окружили пленные, и Швейк, радуясь, достал ботинки, в которых оказались кусок мыла, мазь от вшей, гребёнка и тому подобное. А когда со двора пришли вести, что румыны и итальянцы уже получили подарки, что раздача на сегодняшний день окончена, что румынам, получившим последними, досталось только по одной коробке на двоих и что те, кто получил шинель, не получил одеяла и наоборот, то барак превратился в гнездо шмелей, в которое бросили камнем. Он жужжал, гудел, на нарах роились пленные, как пчелы, и, несмотря на то что один оратор хвалил Красный крест и утверждал, что он слышал собственными ушами, что чехам обязательно будут раздавать подарки отдельно, было решено рано утром послать депутацию к начальнику, чтобы он позаботился о справедливом распределении привезённых подарков.Барон Клаген любезно принял депутацию, выслушал жалобу, подтвердил, что она вполне обоснована, а затем пожал плечами и сказал:– Вы люди разумные, судите сами, что я могу сделать? Дамы из Австрии, вещи из Австрии, вы солдаты австрийской армии. Я, само собой понятно, разделил бы так, чтобы всем досталось поровну, но что я могу сделать против их воли? Мне непонятно, какое положение занимают чехи в Австрии, но я могу заверить вас, что даже и барон Клаген не может препятствовать этим дамам приводить в исполнение свои желания.И уже после ухода депутации он вспомнил, что ещё не решил вопроса о том, что делать с Мареком, допустившим грубую выходку по отношению к дамам в его присутствии.– Я вам приказал, чтобы вы мне сейчас же утром привели пленного, которого я вчера вечером арестовал. Почему вы этого не сделали до сих пор? Позвоните сейчас же в лагерь фельдфебелю, пусть он его немедленно приведёт сюда под конвоем, – сказал он писарю.Это был короткий допрос с пространным ответом Марека. Полковник просил его рассказать о национальной политике Австрии, о положении различных народностей, живших в границах этого государства, об отношении династии к народу, а затем, пытливо смотря на Марека, сказал по-русски:– Нехорошо то, что вы вчера сделали, это поступок не геройский. Нарушать присягу и идти на фронт против собственных братьев – это легко. Ведь вы же имеете право стать офицером, а впрочем, мы, очевидно, не понимаем друг друга. Нет ничего хуже, как в тёмной толпе поднимать дух бунтарства. – Полковник, размышляя, прохаживался по канцелярии, а затем остановился возле Марека: – Вы католик или православный? Я скажу отцу Иоахиму, чтобы он принял вас в православную роту, тогда вы будете свободным, и раз вы интеллигент, то можете найти себе работу. Но всякий нигилизм бросьте!И уже не смотря на Марека, он продиктовал писарю письмо, в котором просил отца Иоахима, чтобы он подателя сего письма по особым причинам принял в свою роту и хорошенько о нем позаботился.Тем временем, пока Марек отвечал на вопросы попа по поводу того, что с ним произошло, в лагере чехи получали в подарок коробку спичек, шесть сигарет, баночку серой мази и мешочек неприятно пахнущего порошка от насекомых. Дамы Красного креста уже при этом не присутствовали, и барак гудел от недовольства. На человека, который попытался их успокоить, они кричали: «Старый осел, идиот, австрийский дурак!» – и ему было предложено сейчас же убраться из барака. Когда он отказался, ссылаясь на то, что по национальности он чех и должен остаться среди своего народа, его выбросили соединёнными силами на мороз.– Чтобы вы, хамы, необразованная скотина, знали, – плюю я на вас! Я пойду к немцам и запишусь как немец. Если бы я, скоты вы эдакие, сделал это пораньше, то теперь уже многое бы получил! – кричал он неистово. Затем собрал свои пожитки, надел шапку и продолжал свирепо ругаться: – Вот так чехи, вот так интеллигенты, вы свиньи! Если бы вы были воспитанными людьми, то вы бы иначе обращались с человеком! Смотрите, я иду к немцам. Вот так земляки, поцелуйте меня в задницу!И заметив, что никто не спешит исполнить это его предложение, он печально потащился, посматривая назад, к бараку, где висела дощечка с надписью:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118