Он выбрал двух быстрых скакунов, и они добрались до Интара со всей возможной скоростью.
Когда они очутились поблизости от руин, Лириэль спешилась и пошла одна у самого края обрыва. Сильный ветер дул с моря, развевая ее белые волосы и блестящий плащ; поднеся ладони к губам она издала длинный, пронзительный крик, пронесшийся над волнами. Потом поймала летящие складки плаща, и плотно укуталась в него. Обернулась к Федору, и на мгновение пылающие золотые глаза дроу встретились с его глазами. Затем она исчезла.
Федор туго натянул повод, и направил лошадь вперед, вдоль обрыва. Он не видел следов Лириэль; она растаяла словно забытая мечта. Но когда его огорченный взгляд устремился на море, он понял, что задумала дроу.
Из волн тихо выступала небольшая армия морского народа. Федор узнал Кзорша по его коротко обрезанным зеленым волосам. За рейнджером следовала примерно сотня морских эльфов, и пара десятков странных существ с серебристой кожей, главным отличием которых от людей было, что ноги вместо пальцев заканчивались у них ластами.
Они осторожно пробирались между камнями, направляясь к развалинам Интара.
Неожиданно Федор понял, что крик банши смолк. Портал, о котором та говорила, сквозь который не могло пройти ни одно живое существо, каким-то образом открылся. Лириэль намеревается провести этот отряд в Аскарлу, и остановить нападение прежде, чем оно коснется берегов Руатима.
Несмотря на страх, поселившийся в его сердце, Федор развернул лошадь к деревне, где воители – берсерки Хольгерстеда ожидали его приказов. У Лириэль есть ее армия; у него своя.
Лириэль отерла с глаз воду, и вылезла из бассейна в зале совета. И застыла, при виде стоящей перед ней знакомой фигуры – округлое темное лицо, злобные алые глаза, и как неотъемлемая часть – трезубец. О многих оставленных вещах Лириэль жалела, вспоминая свою жизнь в Мензоберранзане. Шакти Ханзрин, бывшая сокурсница и самопровозглашенная соперница, к числу таковых не принадлежала.
«Наконец-то ты моя!» выдохнула жрица. Она приблизилась, держа ладонь на рукояти змееголового бича. Зачарованные рептилии поднялись из складок платья, предвкушающе извиваясь.
«Так тебя сделали высшей жрицей», сухо прокомментировала Лириэль. «Должно быть, тяжело приходится Мензоберранзану если жречество пало так низко».
«Вещи изменились. Мне принадлежат силы, о которых ты и помыслить не можешь», похвалилась Шакти подходя ближе.
В ответ Лириэль изящно зевнула, прикрыв губы кончиками пальцев. Как она и ожидала, Шакти так разъярил презрительный жест, что она не заметила другую ладонь Лириэль, поднявшуюся к обсидиановому медальону висящему у нее над сердцем.
Визжа от бешенства, двойная жрица отвела руку и яростно хлестнула бичом. Но змеиные головы не достигли цели, с влажным звуком шлепнувшись о невидимую стену. Все пять скользнули вниз по барьеру, – оставляя кровавый след – и, отвиснув, закачались у ног Шакти. Дроу на мгновение уставилась на мертвых змей, и подняла неверящие глаза на лицо Лириэль.
«Кощунство», прошипела она. «Ты осмелилась повредить символ Лолт чародейством?»
«Ты смеешь говорить о Лолт, ты, поклоняющаяся Ваэрауну?» холодно парировала Лириэль, раскрыв другую ладонь и демонстрируя священный медальон. «О, да, я знаю твой драгоценный секрет. Я также знаю, почему ты в этом месте, и какие стремления привели тебя сюда. Это ты не знаешь, кто я есть, или не расслабила бы мысленные щиты, так хорошо послужившие тебе в Мензоберранзане!» На ошеломленном лице Шакти медленно отразилось понимание. «Ты жрица Лолт? Паучья Королева не оставила тебя?»
«Нет еще», мрачно ответила Лириэль. «Но на твоем месте я не торопилась бы терять надежду».
«Тогда я вызываю тебя», воскликнула ее противница, чьи алые глаза зажглись безумным огнем. «Увидим раз и навсегда, с кем пребывает истинное благословение Лолт!»
Лириэль пожала плечами. Она так и стояла, скрестив руки, пока жрица Ханзрин читала истовую молитву, прося о каком-нибудь знаке внимания и благоволения богини. Само по себе заклинание было достаточно обычным, его каждую ночь произносили в храмах великих домов и часовне жреческой школы, Арах-Тинилита. Время от времени, Лолт награждала верующих добрыми знаками, рассыпающейся стаей пауков, созданием магического предмета, появлением экстрапланарной прислужницы, вроде йоклол, и, изредка, посещением аватара. В редких случаях враждующие жрицы использовали это заклинание, встретившись на дуэли. Если Лолт игнорировала состязание, обоих жриц убивали. Но если для одной из них демонстрировался фавор богини, она объявлялась победительницей, и могла потребовать смерти, лишения положения или чего-то худшего для поверженной противницы.
Никогда за всю свою жадную и честолюбивую жизнь Шакти не жаждала ничего так сильно, как этой победы. Она вложила в заклинание всю свою силу, всю мощь своей ненависти и ярости. Гнев ее еще больше подхлестывало полное отсутствие обеспокоенности – вообще какого-либо интереса – на прекрасном лице Лириэль. Всегда так было. То, чего страстно желала Шакти, ничего не значило для принцессы Баэнре, казалось, считавшей несомненным, что все случится так, как она того пожелает. На сей раз этого не будет, возрадовалась Шакти ощутив растущую внутри нее сумрачную мощь.
И все же…
Голос Шакти умолк перед обретавшим форму проявлением Лолт. Ее молитва была отвечена редчайшим, могущественным явлением власти Лолт – созданием аватара. Но молодая жрица не считала себя победительницей. Форма, которую избрала Паучья Королева принадлежала самой ненавистной сопернице Шакти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121