Разве остальные офицеры роты не разделяли с Безымянным капитаном предчувствия, что решительное сражение не за горами? Солдаты, поначалу считавшие пятидесятидневную войну пустой забавой и именно поэтому разозленные трудностями, с которыми им пришлось столкнуться, теперь уже все до одного прониклись убеждением, что война должна быть доведена до победного конца. Неужели в день, когда Безымянный капитан, преодолев чувство жгучего стыда, все же примет окончательное решение спалить девственный лес, все офицеры и солдаты не устремятся в горы к девственному лесу, высоко подняв над головой горящие факелы, словно отправляясь на священную войну?
Пятеро из пленных, получившие пулевые и штыковые ранения в бою у оружейного завода, на третью ночь были при смерти. Всю ночь в классе вокруг умирающих сидели, склонившись, члены их семей – и старики, и дети. Я уже говорил, что с наступлением темноты могущество укрывшихся в девственном лесу распространялось и на долину. Поэтому у школы, где содержались пленные и размещался штаб роты, не могли не стоять охранявшие ее часовые. Но родственники просочились сквозь охрану, как вода через щель, и молча, сложив руки на коленях, сидели вокруг циновок, на которых лежали умирающие. Было как раз полнолуние, всю долину освещала огромная луна (в такие ночи, если смотреть на долину с высоты, кажется, будто она выплывает из безбрежного моря девственного леса), и, чтобы в ее свете лучше были видны лица раненых, их пододвинули к самому окну. В брезентовых ведрах, наполненных прозрачной родниковой водой, которую принесли для умирающих из девственного леса, отражался лунный диск.
Почему старики из лесного штаба решились отправить в долину семьи умирающих пленных, пренебрегая огромной опасностью, связанной с пересечением передовой линии противника? Видимо, уроком послужил печальный опыт семьи Живодера, когда лишь после его смерти стало известно, как он был привязан к жене и детям. Старики заботились о том, чтобы помочь душам пяти умирающих от боевых ран побыстрее возвратиться в девственный лес. Но еще более важной причиной было желание дать умирающим попить перед смертью родниковой воды из леса. Часовые, обнаружив наутро пять семей, горестно сидевших у изголовий покойников, сначала удивились, потом стали смеяться и в конце концов возмутились, причем самое сильное негодование вызвало у них то, что пленным принесли родниковую воду, которая для самих солдат была недоступна.
В отношении покойных и оказавшихся рядом с ними членов их семей Безымянный капитан распорядился следующим образом: пленных похоронить на лугу рядом со спортивной площадкой, где уже были погребены мятежники, погибшие в бою при артиллерийском обстреле оружейного завода; провести немедленное расследование и выяснить у семей умерших, как им удалось проникнуть в охраняемое помещение и какие преступные действия против армии Великой Японской империи были совершены при этом. (Согласно донесению, четверо солдат, охранявших школу, бесследно исчезли. Как оказалось, они были взяты в плен партизанами, сопровождавшими семьи умирающих, и уведены в девственный лес, но вскоре их отпустили – во второй половине дня они сами вернулись в расположение роты.) После окончания расследования решено было проявить великодушие к семьям умерших и считать их первыми из тех, кто добровольно покинул укрывшихся в лесу мятежников и сдался армии Великой Японской империи. Распоряжение Безымянного капитана о снисходительном обращении со сдавшимися указывало на первые признаки изменения его взглядов на ход военной кампании. В допросах родственников умерших принял участие и Безымянный капитан. По его личному указанию их, можно сказать, непомерные требования были приняты. Разумеется, непомерными их считали Безымянный капитан и подчиненные ему офицеры, с точки же зрения семей умерших, эти требования были вполне естественными и законными. Они хотели лишь проводить своих близких до места погребения рядом со спортивной площадкой и оставаться там до конца церемонии. Под равнодушными взглядами солдат, отдыхавших в тени школьного здания, под руководством унтер-офицера выделенные солдаты вынесли завернутые в циновки тела умерших. Огромная яма для погребения была уже вырыта. За солдатами шли члены семей, без охраны, как люди, добровольно сдавшиеся в плен, – старики и молодые женщины с грудными детьми на руках и цеплявшиеся за матерей детишки постарше, процессию замыкали подростки, с интересом рассматривавшие солдат. Семьи – каждую из них вел за собой ее глава, старик, – держали себя с большим достоинством, как это принято в долине, двигались свободно и непринужденно, что совсем не соответствовало их положению сдавшихся в плен – они торжественно совершали погребальный обряд, к которому в долине испокон веку относились с огромным уважением…
Это произошло, когда процессия появилась в центре спортивной площадки. Видимо, по знаку наблюдавших из леса вдруг раздалась траурная музыка, и вся долина погрузилась в скорбные звуки. Сестренка, я хочу напомнить тебе о тех временах, когда здесь раздавался таинственный гул, о котором рассказывают мифы и предания деревни-государства-микрокосма. Рельеф горной впадины имеет такое строение, что служит прекрасным резонатором, многократно усиливающим звук. Военный оркестр укрывшихся в лесу мятежников руководствовался указаниями Разрушителя, полученными стариками во сне, и прекрасно знал, где нужно расположиться, чтобы был достигнут максимальный акустический эффект. К тому же в нашем крае хранились ввезенные из Германии музыкальные инструменты, в том числе и шумовые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170