Споры, возникшие в связи с танцем отца-настоятеля, которым он встретил детей нашей долины, пришедших в храм помолиться о даровании победы, стали утихать, но, сестренка, сам отец-настоятель, выслушав подробный отчет деда Апо и деда Пери, остался недоволен их действиями – это и мне сразу же стало абсолютно ясно. Дед Пери, предельно откровенный даже со мной, ребенком, потом с грустью спрашивал меня:
– Может быть, мы чем-то обидели твоего отца? Неужели он рассердился за то, что мы защищаем его таким необычным способом?
Так или иначе, но после того, что произошло, он перестал приглашать к себе в храм специалистов в области небесной механики. И снова принялся вдалбливать в меня мифы и предания деревни-государства-микрокосма, но, правда, теперь уже без свидетелей.
4
Я испытывал огромное уважение и даже любовь к близнецам – специалистам по небесной механике, являвшимся носителями какой-то иной, универсальной культуры, отличной от культуры нашего края, более того, я воспринимал их как олицетворение культуры в самом высоком смысле этого слова. И все же я чувствовал, что отец-настоятель в чем-то прав, выразив молчаливое недовольство тем, как они защищали его, стараясь удержать директора школы от доноса. Правда, понять, откуда у меня такое ощущение, я был еще не способен. При этом мне казалось, что я и сам уже не принимаю с открытым сердцем самых добрых намерений деда Апо и деда Пери, и от этого мне становилось еще горше. Сейчас я мог бы так объяснить возникшую передо мной дилемму: умом я был на их стороне, а подсознательно держал сторону отца-настоятеля, на котором лежала тень Разрушителя. А косвенно это подтверждалось тем, что в меня часто вселялся злой дух, на меня находило какое-то странное наваждение.
Сам я толком не понимал истинной природы такого наваждения и поэтому не мог осознать, почему в меня вдруг вселялся злой дух. И с каких пор – я не в состоянии точно ответить, но именно эта одержимость была одним из первых воспоминаний моей жизни. В конце концов я решил про себя, что злым духом был Разрушитель. Воспоминания, которые я сейчас в себе воскрешаю, неясны и зыбки. Вначале во мне возникало лишь ощущение скованности тела и души, назвать это вселением злого духа – явное преувеличение. Если использовать сравнение, пришедшее мне на ум тогда, в детстве, такое ощущение, скорее всего, могло быть у человека, завернутого во влажную звериную шкуру. Жители горного поселка ходили в лес промышлять колонков и белок-летяг. Их освежевывали, шкурки выворачивали наизнанку, прибивали к доскам и сушили, выставив на солнце. И вот мне казалось, будто мое тело и душа втиснуты в мешок из такой же шкуры, вывернутой влажным мехом внутрь. В этом, собственно, и не было ничего мучительного или неприятного – просто страшно. И сколько бы раз это ни повторялось, страх не исчезал. Казалось, что тебя, совсем крохотного, обнимает огромный мешок из шкуры, вывернутой влажным мехом внутрь, ты словно бы заключен в темную утробу великана…
Превращение в горошинку, упрятанную в утробу великана, – я это, помню совершенно отчетливо – всегда было связано с преследовавшей меня в детстве зубной болью. Я был в полном смысле слова взращен на зубной боли. Как только она начиналась, я расковыривал вспухшую десну осколком камня и, когда оттуда фонтаном начинала хлестать кровь, с воплем терял сознание. Да, мое поведение действительно было странным. С точки зрения здравого смысла раздирать вспухшую десну осколком камня – это безумие. Но если вспомнить о вселявшемся в меня злом духе, то я только так и должен был поступать. Каждый раз, когда у меня начиналась зубная боль, даже самая пустяковая, она загоняла меня в чрево великана. Там, заключенный в его темное нутро, я страдал от зубной боли. И когда я, громко вопя, расковыривал десну осколком камня – это тоже была одержимость злым духом…
Я заметил, что одержимость стала, если использовать сегодняшнюю терминологию, определяющим фактором, наложившим отпечаток на всю мою жизнь: примерно через полгода после того, как отец-настоятель в своем странном наряде бежал в лес, состоялся и мой выход на сцену – я совершил поступок, который прославил меня на всю долину. Ты, сестренка, должна хорошо это помнить. Даже нынешнее поколение воспринимает случившееся тогда как очередную легенду: когда я бросил изготовление бомб из обрезков металлических труб для революционной группы и, укрывшись в нашем доме, к тому времени уже наполовину развалившемся, только и делал, что спал круглые сутки, ребята из долины и даже из горного поселка приходили поглазеть на меня и при этом громко вопили: «Ну точно – длинноносый леший!»
В ночь, когда это произошло, я, собрав в кулак всю свою волю, сидел в темном доме, находящемся в самом низком месте долины, где мы жили еще все вместе, правда без Солдата Цуюити, и дожидался, когда вы уснете. Поздно ночью, услыхав ровное сопение и убедившись, что все спят, я тихонько разделся догола. Потом ощупью спустился в комнату с земляным полом, где был кухонный очаг, и, приоткрыв рассохшуюся деревянную дверь, вышел во двор, залитый лунным светом. Была весна, все вокруг буйно цвело. Я направился к колодцу, вокруг которого росли абрикосы, ююбы, вишни. Здесь я и должен был совершить задуманное. К голому худому боку я прижимал ящик от туалетного столика. В нем лежали румяна, оставшиеся от матери, изгнанной отцом-настоятелем из долины, – он заставлял тебя пользоваться ими, когда ты как жрица Разрушителя, подкрасившись, отправлялась в храм. Я иногда тоже забавлялся ими. Керамические баночки и бумажные мешочки были заполнены сухими спрессовавшимися порошками, источавшими резкие, но приятные запахи, и мне иногда приходило в голову, не всыпать ли их в еду вместо приправ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170