Интересно, в своем ли уме этот, человек, которому совершенно неведомы визовые ограничения на пребывание в Америке? Может быть, он просто шутит? Корреспондент на этот вопрос ответить не смог».
Сестренка, я совершенно убежден, что слова «приняли бы в клуб» действительно принадлежат Кони-тяну. Это очень похоже на Кони-тяна, который как менеджер Цуютомэ-сана ездил с ним по стране, без конца пытаясь пристроить его в какой-нибудь профессиональный клуб. Путешествуя из Коти в Миядзаки, а оттуда на Окинаву, он беспрерывно слал телеграммы отцу, торговцу рыбой в нашей долине: Цуютомэ имеет прекрасные перспективы… Цуютомэ стоит перед выбором – «Хансин» или «Токю»… Команда развалилась, прежние перспективы сохранились, решаем, куда податься… Цуютомэ вступает в команду «Драгонс», начали переговоры с менеджером, жди радостных вестей.
Но радостных вестей отец так и не дождался. Выведенный из себя насмешками почтальона, он договорился, что будет сам раз в неделю ходить на почту за телеграммами Кони-тяна.
– Все от того чертова прыжка! – горестно вздыхал старик, и его слова «чертов прыжок» стали в нашем крае расхожим выражением, когда говорили о человеке импульсивном.
Стараясь устроить Цуютомэ-сана в профессиональный бейсбол, Кони-тян часто совершал глупости, хотя действовал всегда очень обдуманно. Когда они вернулись из первой поездки в Америку и оба в картузах клуба «Сан-Франциско доджерс» вышли из самолета в аэропорту Ханэда, они первым делом разослали во все профессиональные бейсбольные клубы и спортивные газеты фотографию, на которой Цуютомэ-сан что-то обсуждал с тренером этого клуба. Снимок был сделан в душевой: тренер «Сан-Франциско доджерс» положил ему руку на голое плечо, но у Цуютомэ-сана на повернутом в профиль совсем еще мальчишеском лице с опущенными глазами радости, как мне кажется, не видно. Поездка с целью устройства Цуютомэ-сана затянулась, и Кони-тян, начавший испытывать денежные затруднения, как-то по пути в клуб «Тайгерс» случайно заглянул в бар Актрисы Цую, который не только помог деньгами, но еще и сказал, когда речь зашла о той фотографии:
– Если у парня серьезные намерения играть в бейсбол, нужно проявить упорство! За пределами нашей долины мир жесток!
Кони-тян понимающе кивнул.
5
Солдат Цуюити, проснувшись перед рассветом в дешевой ночлежке в Ямадани и обнаружив, что рядом с ним спят и остальные солдаты хозяйственной команды, поворачиваясь к каждой из пяти кроватей, прокричал «подъем», за что один из тех, кого он посчитал однополчанином, избил его. Однако это еще больше убедило его в реальности существования хозяйственной команды, порожденной его больным воображением. Люди, с которыми он провел эту ночь, говорили потом корреспондентам газет и еженедельников: «Может, он и чокнутый, но не дурак».
Солдат Цуюити, стараясь не шуметь, натянул на себя военную форму.
Был уже октябрь, но шинель он оставил скатанной и вместе с палаткой, флажком и саперной лопатой привязал ее к вещевому мешку. Какое-то время понадобилось для того, чтобы намотать обмотки, повесить через плечо меч, противогаз и вещевой мешок, прицепить флягу, надеть фуражку, и, когда он с ботинками в левой руке и винтовкой – в правой выходил из комнаты, все, кто ночевал вместе с ним, уже проснулись и подбадривали его пением военного марша: «Заслышав звук трубы, в поход тебя зовущей, клянись, что возвратишься с победою, солдат. Вернись или погибни, но подвиг совершив…»
Солдат Цуюити на городской электричке доехал до вокзала Токио, а там станционный служащий объяснил ему: через вокзал можно пройти, купив перронный билет. Что он и сделал. И этот служащий, и оказавшийся рядом железнодорожный полицейский решили, что Солдат Цуюити вырядился так для рекламы какого-то кинофильма. С субъективной точки зрения Солдату Цуюити повезло: благодаря этому заблуждению никто ему не помешал, во всяком случае на первом этапе, когда он при полном параде начал задуманную им военную операцию. Выйдя из вокзала у Маруноути, он сразу увидел цель своей боевой акции – рощу, окружающую императорский дворец, и решил, прежде чем перейти ко второму этапу, уточнить время, но оказалось, что часы, которые ему через четверть века вернула психиатрическая лечебница, стоят. Тогда он возвратился на вокзал и взглянул на огромные электрические часы – они показывали ровно полдень. Первый этап операции так затянулся потому, что сначала он перепутал электрички, а потом долго блуждал по вокзалу в поисках нужного выхода. Поскольку наряд его сразу бросался в глаза, свидетелей, готовых дать показания о действиях Солдата Цуюити, оказалось множество – полиция даже не сумела всех опросить.
Не меньше очевидцев наблюдало и за тем, как Солдат Цуюити вышел из вокзала и начал марш к цели своей военной операции. Большинство из них с почтением относились к исчезнувшей с лица земли четверть века назад форме армии Великой Японской империи, которую теперь невозможно было увидеть ни в кино, ни по телевидению. Однако Солдату Цуюити эта военная форма вовсе не представлялась отжившей. В общем, не такой это был человек, чтоб обыватели огромного Токио, к какому бы слою общества они ни принадлежали, прошли мимо него со снисходительной улыбкой. А Солдату Цуюити эти люди, безусловно, представлялись не просто гражданским населением вражеской страны. Более двадцати пяти лет его держали под замком именно ради того, чтобы обеспечить покой этим обывателям. Не потому ли, заточенный в психиатрическую лечебницу, он отказывался говорить на языке страны, с которой находился в состоянии войны, то есть на японском, и, чтобы полностью порвать с ним, похоронил свой языковой космос под эсперанто?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170