– То есть, вы убиваете женские эмбрионы, – воскликнул я. – Это ужасно!
– Если хотите, называйте так, – спокойно ответил Петровский. – А сколько десятков и сотен тысяч эмбрионов убивается по всем городам Старого и Нового Света, и вы не кричите, что это ужасно. Раньше, – продолжал он, – мы выращивали оба пола, правда, не в равном количестве, но потом отказались от этого, признав, что женщины оказываются слабее мужчин в смысле производительности работы как физической, так и умственной. Наши поколения, получаемые искусственным путем, ничем не отличаются от полученных естественным путем, наоборот, благодаря тщательному подбору и исключению всех неблагоприятных условий внутриутробного существования, каждое следующее поколение имеет все более высокие достоинства. Наследственность и конституция, эти два важнейших фактора здоровья, совершенствуются. Об этом говорят нам точные исследования как мускульной силы и деятельности различных отдельных органов, так и умственных способностей.
Говоря это, Петровский преобразился. Лицо его сделалось даже красивым, голос звучал воодушевленно. Я видел перед собой пророка, а не ученого.
– Этим, – продолжал Петровский, – не ограничивается наша задача. Наши дети, вылупившиеся из своих стеклянных ящиков, несли бы в себе зачатки страстей, которые так губительно отзываются на всей жизни обыкновенного человека. Виною этого является прежде всего половая железа. Сделать всех их кастратами было бы нелепо, ибо кастраты лишаются многих хороших качеств и делаются, так сказать, уродами. Поэтому мы пользуемся естественными антагонистами половой железы, органами внутренней секреции, в первую очередь щитовидной железы, и под влиянием этих антагонистов наши люди получают вполне развитую половую железу, но их страсти остаются на всю жизнь заторможенными, подобно тому, как иногда встречаются в вашем мире так называемые холодные натуры – natura frigida. Я очень извиняюсь, спохватился вдруг Петровский. – Наверно, я вас очень утомил, лучше приступим к осмотру.
Я еще раз поблагодарил его и уверил, что все мною виденное и слышанное произвело на меня глубокое впечатление. Теперь только я могу сознательно приступить к осмотру лаборатории и начинаю понимать более ясно все, что я видел раньше здесь, в Долине Новой Жизни.
… Я не стану описывать подробно все то, что я увидел в лаборатории. Скажу только, что впечатления были крайне противоположны. С одной стороны, меня поразили вид и устройство лаборатории, все эти инструменты и аппараты, остроумие, с которым они были изготовлены, аккуратность и быстрота работы многочисленного персонала. С другой стороны, меня что-то угнетало. Я даже не могу сказать точно, что именно. По-видимому, меня давила мысль, что здесь так грубо насилуется мать-природа. Чем больше я об этом думал, тем более мне казалось, что она должна каким-то путем наказать дерзких.
Петровский предложил осмотреть так называемый animal's incubatory, где произрастают таким же образом, как и люди, различные необходимые для Долины Новой Жизни животные, но я поблагодарил его и решительно отказался.
Я вышел из этого здания с ощущением тяжести в голове, полной усталости, которая бывает всегда, когда осмотр чего-нибудь серьезного, требующего напряжения, затягивается слишком долго.
Петровский передал меня в распоряжение одного из местных жителей, номер его я не помню, а также не знаю его прозвища, – который повел меня в расположенные по соседству громадные многоэтажные дома. Здесь воспитывались полученные из инкубаториев младенцы.
Эти приюты отличались чистотой, благоустройством и всевозможными приспособлениями, имеющими такое большое распространение в этой стране.
Вскармливание младенцев производилось искусственным путем, обычными таблетками и питательными смесями.
Дети более старшего возраста воспитывались в зданиях, расположенных дальше и окруженных сплошным садом. Здесь я мог видеть юные поколения различных возрастов, оглашающие воздух громкими криками, упражняющиеся в гимнастике, в спортивных играх или просто играющие. Все они отличались завидным здоровьем, держали себя с обычной серьезностью, достоинством, мало гармонирующими с их возрастом и с их препровождением времени. Они вели себя совершенно как взрослые.
Обратный путь к станции тюба мы сделали через сад и прошли мимо высокого круглого строения, возвышающегося наподобие башни. Мой провожатый, указывая на него, сказал, что это – главная лаборатория Куинслея, где он занимается своими опытами вместе с Крэгом и многочисленными помощниками, и что доступ туда посторонним строго воспрещен.
Башня эта напоминала собой скорее тюрьму, чем лабораторию, так как все окна, находившиеся очень высоко над землей, имели толстые железные решетки, а плоская крыша была обведена каменными зубцами. Что-то мрачное и таинственное, казалось, витало над этим зданием.
Когда я поинтересовался, какие именно опыты производятся здесь, мой спутник ответил:
– Насколько я знаю, в этой лаборатории производилась вся подготовительная работа, результатом которой явились инкубатории и культура органов и тканей, а также искусственное оплодотворение и гибридизация животных, в том числе скрещивание человека и обезьяны, и, наконец, здесь были сделаны попытки воспроизвести особые человеческие индивидуумы, обладающие различными усовершенствованными органами, сообразно с тем видом работы, к которой они предназначались. Так, здесь был выработан особый тип человека с непомерно развитыми руками и ногами. Это достигалось введением в организм растущего эмбриона большого количества секрета мозгового придатка, эффект был подобен тому, что наблюдается в случаях болезни – так называемой акромегалии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152