— Вы приехали сюда на его машине? Фуско, нахмурившись, потер подбородок костяшками пальцев.— Машина у него замечательная, это верно. Мне и в голову такое не приходило. Так вы действительно думаете, что он ворует на службе?— Он ничего вам не говорил, — сказал Паркер. — Это хорошо. Покупать машину за наличные — большая глупость, но раз он об этом не болтал, то, может быть, он не так уж и плох. Какие у вас отношения с вашей бывшей женой, забыл, как ее зовут?— Элен. Она по-прежнему называет себя Элен Фуско.— Так вы с ней в хороших отношениях?— Конечно, в хороших.— Настолько хороших, чтобы расспросить ее о Деверсе?Фуско покачал головой.— Не знаю, Паркер, честное слово, не знаю. А что вас интересует?— Я хочу знать, говорил ли он ей об этих своих делах.— Вы хотите узнать, как он это делает?— Я хочу знать, насколько он откровенен с ней.— Ясно, — кивнул Фуско. — Я попытаюсь кое-что выяснить. Но не в лоб, вы понимаете, что я имею в виду?— Мне все равно, как вы это сделаете. — Паркер зажег сигарету и подошел к ночному столику, чтобы положить спичку в стоящую на нем пепельницу. Потом снова обратил взгляд на Фуско. — Помните, в Сан-Хуане я сказал, что можно обойтись и без Деверса, если он окажется ненадежным. Вам это не понравилось.— Потому что он надежен, я знаю.— А я не знаю, — сказал Паркер. — Выждав секунду, он спросил: — Насколько Деверс важен для вас?— Важен? — Фуско смутился. — Что вы имеете в виду?— Я хочу сказать: что, если Деверс явится препятствием? Если я решу, что работа хороша, а Деверс плох? Если я предложу после окончания работы убить его? Будем мы продолжать дело или забудем о нем?Фуско развел руками, лишившись дара речи. Затем сказал:— Паркер, этот вопрос не возникнет, я уверен.— Тем не менее, я ставлю его сейчас.Фуско покачал головой, снова развел руками, посмотрел на них и отвернулся к окну со спущенными жалюзи, в узкие щели которых пробивался солнечный свет. Наконец, не глядя на Паркера, сказал:— Я объясню вам, Паркер, в чем проблема. Проблема в Элен, я не хочу, чтобы она... чтобы она подумала, что это из-за нее. Что я все это придумал только для того, чтобы устранить Стена. А она наверняка так подумает.— Какая разница, что она подумает? Фуско пожал плечами, по-прежнему глядя в окно.— Она захочет со мной расквитаться и выдаст меня полиции.— Значит, по-вашему, они оба ненадежны. — Паркер стряхнул пепел в пепельницу. — Но мы можем поступить с ней так же, как с ним.Фуско обратил на Паркера глаза, полные ужаса.— Ради Бога, Паркер! Она мать моего ребенка, я же вам говорил! Вы... вы не должны даже думать...Паркер направился к двери.— Это я и хотел знать, — сказал он. — Знать границы.Фуско заговорил быстро и бессвязно:— Паркер, мы ведь не собираемся...— Конечно, нет. Но я должен был знать, где следует остановиться. Теперь знаю, необходимо убедиться в надежности Деверса, в противном случае операция отменяется.Фуско смотрел на него.Паркер затряс головой.— Да не собираюсь я убивать мать вашего ребенка? Мне надо лишь знать, что мы можем делать и чего не можем. — Он открыл дверь, и комната наполнилась солнечным светом. — Пошли.— Вы напугали меня до смерти, — сказал Фуско, вставая и слабо улыбаясь. — Я уже ждал, когда вы скажете, что нужно убить и ребенка.— Никак не предполагал, что вы додумаетесь до этого, — ответил Паркер. Глава 5 — Элен, — сказал Фуско, — это Паркер. Паркер, это моя бывшая жена.— Как вы? — спросила Элен Фуско.— Хорошо, — ответил Паркер.Элен Фуско оказалась совсем не такой, какой ее представлял себе Паркер. Маленького роста, худощавая, юная, ее можно было бы назвать красивой, если бы не глубокие вертикальные морщины на лбу и манера смотреть на окружающее так, как если бы оно не заслуживало ничего, кроме высокомерного презрения. Она словно шла по жизни в постоянной оборонительной стойке или уперев руки в боки.И дом ее носил на себе отпечаток воинственности. Хотя он был ветхим, внутри все сверкало чистотой и порядком; ни пошлых безделушек, ни легкомысленных картинок. Мебель, от продавленной софы до старомодного телевизора на передвижном столике, была стандартной, однако книжных полок было, пожалуй, несколько больше, чем обычно бывает в гостиных, да и книги на них стояли серьезные: Сартр и де Бовуар, братья Джеймс, Уве Джонсон, Эдмунд Уилсон.Одета она была с нарочитой простотой — черные слаксы, серый, с короткими рукавами пуловер, коричневые мокасины на босу ногу. Черные волосы, длинные и прямые, были перехвачены сзади у шеи резинкой. Ни макияжа, ни маникюра. По-видимому, имидж, который она создавала себе, занимал промежуточное место между имиджем богемной девицы с Гринвич-Виллидж и имиджем фермерской жены из штата Небраска.Фуско спросил у нее:— Стен уже здесь?— Он в ванной.Паркер посмотрел на часы. Десять сорок.— Хотите кофе? — спросила Элен.— Не откажусь, — ответил Фуско. — А вы, Паркер? — Заметно было, что он несколько возбужден и нервничает, не зная, как себя вести — то ли хозяином, то ли гостем. Ведь он был когда-то женат на этой женщине, он привел Паркера в этот дом, однако в ванной теперь другой мужчина.— Черный, — сказал Паркер, обращаясь к Элен.— Устраивайтесь, — ответила она, проходя через арочный дверной проем в тесную кухоньку, стены которой были выкрашены в желтоватый цвет. Из гостиной они могли наблюдать, как она готовила кофе.Паркер сел на стул у двери. Оглянувшись, Фуско сказал:— Наверное, Пема гуляет во дворе. Моя дочка.Он вскинул глаза на Паркера, словно хотел прибавить что-то еще, но, видно, сообразил, что сейчас не время и не место, да и Паркер не тот человек, которого можно пригласить выйти во двор посмотреть на свою трехлетнюю дочь;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45