В общем, было чем заняться Пафнутьеву в это утро, но вчерашнее посещение Сысцова не выходило из головы. По многим причинам. Сысцов был личностью заметной в городе, и в судьбе Пафнутьева он немало поучаствовал, да и характер преступления, за которым явно просматривался полный беспредел, не давал ему покоя. Если воцарятся эти ребята, подумал Пафнутьев, в городе начнется новый этап, мы выйдем на очередную спираль развития, — усмехнулся он и вызвал по телефону Дубовика.Тот постучал ровно через минуту, вошел, открыл дверь и остановился на пороге.— Почему ты не хочешь приблизиться ко мне? — спросил Пафнутьев. — Ты не отвечаешь за себя или за меня?Дубовик подошел ближе, сел к приставному столику, помолчал, вздохнул.— А кто сейчас может за кого поручиться, Павел Николаевич? — Глаза Дубовика были печальны, нос, налившийся какой-то ночной краснотой, пылал в сумраке кабинета, и, как всегда, Пафнутьев заподозрил наличие в дубовиковском носу какой-то своей, независимой от остального организма жизни.— Я, например, могу спокойно и твердо за тебя поручиться! В чем угодно! — решительно заявил Пафнутьев.— Спасибо, Павел Николаевич. — Дубовик склонил голову, и его нос на какое-то время скрылся из поля зрения.— Значит, так... — Пафнутьев помолчал, подчеркивая важность момента. — Значит, так... Скажи, у тебя есть хоть сколько-нибудь нераскрытых преступлений?— Есть.— Много?— Очень.— Выбери, пожалуйста, из них самые злобные, дурные, кровавые, в общем, запредельные.— Беспредельные, — поправил Дубовик без выражения.— Как скажешь, дорогой, как скажешь. Выбери и просмотри — нет ли среди показаний свидетелей, среди рассказов жертв и очевидцев упоминания о человеке в темной одежде, небольшого роста, человеке, которого можно было бы назвать чернявеньким-кудрявеньким.— Разные люди попадаются среди участников преступлений, — задумчиво проговорил Дубовик. — И горбатый, помню, был, и одноногий... Протез у него свалился во время погони... Смешно так было, — серьезно добавил Дубовик. — Он и сам смеялся, когда его задержали. И оперативники тоже смеялись.— А ты? Хохотал?— Что же я, и не человек вовсе? — с легкой обидой произнес Дубовик. — Тоже улыбнулся. Вместе со всеми.Пафнутьев помолчал, глядя в окно, полистал календарь, но ничто не привлекло там его внимания, и он снова повернулся к Дубовику.— Значит, так, повторяю...— Не надо, Павел Николаевич. Я все понял. Вас интересует маленький-чернявенький участник кровавых преступлений. В чем бы они ни заключались. По широкому фронту.— Участник нераскрытых кровавых преступлений, — уточнил Пафнутьев.— Понял. — Дубовик поднялся. — Когда?— Вчера.— Тогда после обеда.— Годится, — сказал Пафнутьев и, увидев заглянувшего в дверь Андрея, приглашающе махнул ему рукой. — Садись! — Он показал на стул, который только что освободил Дубовик. — Рассказывай.— О чем, Павел Николаевич?— Тогда не надо. — Пафнутьев пожал плечами. Дескать, хотел, как лучше, а ты не понимаешь.— Ну что сказать. — Андрей посмотрел на одну свою ладонь, потом так же внимательно попытался что-то высмотреть на другой. — Безрадостно.— Ругается? Корит? Спит отдельно?— Молчит.— И ты, помнится, молчал не меньше года.— Но я никому со своим молчанием не навязывался.— А она?— Тоже не навязывается, но я-то рядом, живой пока еще человек.— Послушай, Андрей... Но ведь с ней произошло нечто такое, что не так давно случилось и в твоей жизни... Проникнись.— А я что? Я — ничего. Вы спросили — я ответил. У нас все отлично, Павел Николаевич. Надя — прекрасный человек. Мы во всем находим общий язык. Мы вместе едим, гуляем, спим... Но все это — безрадостно.— Ты еще не на пределе?— Еще нет. Пока.— Это прекрасно! — подвел итог Пафнутьев. — Это просто здорово! По-моему, лучше и не бывает.— Уж не хотите ли вы сказать, что и вы где-то рядом с пределом? Уж не на пределе ли вы, Павел Николаевич? — улыбнулся Андрей.— Еще нет. Пока.— Да? — Андрей долгим взглядом посмотрел на Пафнутьева, склонил голову, озадаченно выпятил губу. — Надо же... Если я правильно понял, Павел Николаевич...— Ты все понял правильно. Разминку заканчиваем. Есть такой человек... Иван Иванович Сысцов.— Тот самый?— Да.— Жив еще?— Да, я помню, ты собирался с ним разобраться...— Я и сейчас не против.— Не надо. Я против. И потом... Нет его вины перед тобой. Это я знаю точно.— Но вы сами говорили, что если бы не он, то Света, может быть...— Нет его вины перед тобой. Переверни страницу и живи дальше. Другого варианта не существует.— Думаете...— Андрей... Мы можем поговорить о деле?— Виноват, Павел Николаевич. Вы сами меня раскрутили.— Виноват, — склонил голову Пафнутьев. — Итак, Сысцов. Иван Иванович. Владелец заводов, газет, пароходов. Условно, конечно. На него наехали. Очень круто.— Жалуется?— Не то что жалуется, но слегка паникует... Ты уже, слава Богу, не водитель, твои обязанности шире и значительнее. Что нужно... Незаметно, неназойливо... Побудь денек возле его конторы и запиши все номера машин, которые будут подъезжать. А потом сходи к ребятам из автоинспекции и уточни, кому эти машины принадлежат. Подъедет какая-нибудь машина два раза — запиши, три раза — тоже отметь. Особое внимание обрати на те машины, которые вроде бы остановились в стороне, но люди приехали явно в контору Сысцова.— А сам он не может такой список дать?— В штаны наделал. И потом... Откуда ему знать, кто на какой машине приехал?— Тоже верно, — согласился Андрей.— Если он куда направится, следуешь за ним. При этом имей в виду, что, возможно, кто-то еще будет его отслеживать... Врубился? Они не должны тебя засечь.— Я пошел, Павел Николаевич? — Андрей поднялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89