ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Так что же, надо склонить голову перед ляхами? — сказал Богун, поднимаясь.
— Чепуху городишь, Иван. Да скорее смерть! Слишком поздно думать о примирении. Вот тебе мой ответ, брат Иван, и моя гетманская рука!
Хмельницкий протянул руку Богуну и снова, не скрывая волнения, заговорил:
— Приходится жертвовать некоторыми дураками. Разве я боялся Худолея, несмотря даже на его грязный заговор? Нет. Но своими крутыми мерами хотя бы на неделю, на день должны усыпить шляхту, оттянуть ее нападение до весны. Потому что сейчас они готовы к войне, а мы нет. Пускай они считают нас трусами, лишь бы только верили в это и не спешили с нападением. Я стараюсь любой ценой усыпить бдительность нового короля, ждем их комиссаров и готовимся к смертельной схватке. И пусть ликуют ляхи, я их все-таки обману, если вот такие Худолеи не сорвут моих планов. Мы честно выполняем условия договора, к войне не готовимся, усмиряем взбунтовавшуюся чернь. Знаешь, тут уже пожертвуешь пальцем, чтобы оторвать панскую руку! Они ненадолго вернутся в украинские имения. Я сам… — гетман вдруг снова вспыхнул гневом, — через три-четыре недели отправляюсь в Белую Церковь. Полковника Ждановича снова посылаю с подарками к крымскому хану. Очевидно, приведет орду. Приходится хитрить, покуда царь с боярами наконец осмелятся…
— А знает ли шляхта, что мы тут казним бунтовщиков, которые выступают против Короны, Богдан? Верят ли они твоим этим?..
— Наверное, знают, ведь шпионов сюда засылают… А верят ли? Шляхтичи хитрые, но мы тоже не лыком шиты!.. — Гетман понизил голос и посмотрел на дверь: — Видел поручика Скшетуского, шпиона, которого они прислали сюда? Если помнишь…
— Скшетуского? Как же, и сегодня этот пройдоха выезжал на прогулку за город. Красавец поручик четырех наших казаков зарубил в поединке под Берестечком! У этого подлеца столько шляхетской спеси.
— Погоди, Иван! Спеси этой у него хватило всего на двести левков, за которые он спокойно продает свою отчизну, как шинкарь честь своей жены.
Гетман успокоился, медленно прошел на середину комнаты, поманив пальцем Богуна.
— А кто может поручиться, — приглушенно произнес, — что Скшетуский один среди нас? Следят за нашими сношениями с Москвой, выспрашивают, возмущают… Поэтому мы должны обуздать наше сердце, нашу ненависть, проявляя покорность Короне. Поэтому же, полковник, прячь когти в рукав, потому что враг насторожился. Вот и шпионят. У нас на плечах тоже голова, а не макитра!
— Злые языки болтают, будто бы Гелена путалась с этим поручиком…
— Всякие разговоры пошли, даже «кумушкой Хмельницкой» дразнят Гелену. Может быть, это и к лучшему, не будут мешать мне осуществлять намеченные планы… Я поручил уже Петру Дорошенко и моему Тимоше разузнать о ее связях с поручиком, людей расспросить. Понял?
— Понял, гетман. А все же разреши мне этому красавцу Скшетускому испортить его красивое личико своей саблей.
— Испортишь ли ему личико, а мне все дело испортишь. Не смей трогать! Поручик тоже неплохо владеет саблей, да и… некогда тебе этим сейчас заниматься. Тебе надо выехать в полк. Чует моя душа, что Калиновский вот-вот нападет из Бара, если не на тебя, так на Нечая. А о Гелене…
— Понимаю, не ребенок.
И снова, как родные, трижды поцеловались. Гетман проводил полковника на крыльцо. Петр Дорошенко и Тимоша держали его коня, Брюховецкий попытался учтиво подставить ему стремя. Но Богун — казак! Он, как юноша, вскочил на коня и понесся, на ходу вставляя ноги в серебряные стремена.
12
В воскресенье перед отъездом к Степаниде Гелена, по совету женщин, сходила в церковь. Ганна Золотаренко снова приехала в Чигирин, и, возможно, по ее наущению Гелена во всем угождала гетману. Ведь это он уговаривал ее принять православие.
Богдан слонялся из комнаты в комнату, посматривая на празднично накрытый стол. Он уже дважды подходил к столу и выпивал из серебряного кубка водку, настоянную Мелашкой. Животворным напитком называла Мелашка эту водку. И Хмельницкий знал, что старуха намекает на его пожилой возраст. Но он не сердился на старуху, пил «животворный» напиток, выпил бы и «сердечный» или «от судороги». Сейчас и это почувствовала Мелашка. Она зашла в столовую, поздоровалась с гетманом, поставила на стол закуску.
— Долго держит батюшка в церкви. Тебе, Богдан, тоже не следует чураться храма божьего, — с упреком сказала старуха. — Да, добрая Ганна Золотаренко снова приехала с хутора помолиться в нашей церкви Спасителя; может, и на масленицу останется у жены Вешняка.
Богдан испытующе посмотрел на старуху.
— Пригласили бы к нам на обед Ганну Золотаренко, хорошая женщина.
— Вот я и говорю — хорошая. К нам относится, как к родным.
— А в церковь мне нечего ходить. Ежели господь бог, тетушка Мелашка, уважает свой дом, так и мы, его слуги, учимся поступать так же и должны уважать свой дом. Ведь так, тетушка?
— Где уж мне, старухе, знать это? Обвенчался бы ты уж с Ганной Золотаренко, что ли, вот и было бы с кем разделить печаль души. Вон и пан часовщик, вишь, торопится вместе с Геленой пойти в церковь. Спрашивал, стоя у калитки, не собирается ли и пан гетман в церковь.
— Вон как? — насторожился Хмельницкий.
— То-то же. Турчанка, которая служит у пана часовщика, худо отзывалась о его госте шляхтиче. Не знаю, стоит ли рассказать тебе… Лучше уж на исповеди батюшке расскажу…
— О чем, пани Мелашка? Ведь в святом письме я не хуже батюшки разбираюсь. Лучше уж мне откройте эти грехи, чем носить их в душе.
Мелашка как-то сочувственно посмотрела на Богдана. Она была уже совсем дряхлая, морщинистая, потрепанная жизнью. До шестидесяти лет еще считала свои года, а сколько еще прожила, забыла и счет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
— Чепуху городишь, Иван. Да скорее смерть! Слишком поздно думать о примирении. Вот тебе мой ответ, брат Иван, и моя гетманская рука!
Хмельницкий протянул руку Богуну и снова, не скрывая волнения, заговорил:
— Приходится жертвовать некоторыми дураками. Разве я боялся Худолея, несмотря даже на его грязный заговор? Нет. Но своими крутыми мерами хотя бы на неделю, на день должны усыпить шляхту, оттянуть ее нападение до весны. Потому что сейчас они готовы к войне, а мы нет. Пускай они считают нас трусами, лишь бы только верили в это и не спешили с нападением. Я стараюсь любой ценой усыпить бдительность нового короля, ждем их комиссаров и готовимся к смертельной схватке. И пусть ликуют ляхи, я их все-таки обману, если вот такие Худолеи не сорвут моих планов. Мы честно выполняем условия договора, к войне не готовимся, усмиряем взбунтовавшуюся чернь. Знаешь, тут уже пожертвуешь пальцем, чтобы оторвать панскую руку! Они ненадолго вернутся в украинские имения. Я сам… — гетман вдруг снова вспыхнул гневом, — через три-четыре недели отправляюсь в Белую Церковь. Полковника Ждановича снова посылаю с подарками к крымскому хану. Очевидно, приведет орду. Приходится хитрить, покуда царь с боярами наконец осмелятся…
— А знает ли шляхта, что мы тут казним бунтовщиков, которые выступают против Короны, Богдан? Верят ли они твоим этим?..
— Наверное, знают, ведь шпионов сюда засылают… А верят ли? Шляхтичи хитрые, но мы тоже не лыком шиты!.. — Гетман понизил голос и посмотрел на дверь: — Видел поручика Скшетуского, шпиона, которого они прислали сюда? Если помнишь…
— Скшетуского? Как же, и сегодня этот пройдоха выезжал на прогулку за город. Красавец поручик четырех наших казаков зарубил в поединке под Берестечком! У этого подлеца столько шляхетской спеси.
— Погоди, Иван! Спеси этой у него хватило всего на двести левков, за которые он спокойно продает свою отчизну, как шинкарь честь своей жены.
Гетман успокоился, медленно прошел на середину комнаты, поманив пальцем Богуна.
— А кто может поручиться, — приглушенно произнес, — что Скшетуский один среди нас? Следят за нашими сношениями с Москвой, выспрашивают, возмущают… Поэтому мы должны обуздать наше сердце, нашу ненависть, проявляя покорность Короне. Поэтому же, полковник, прячь когти в рукав, потому что враг насторожился. Вот и шпионят. У нас на плечах тоже голова, а не макитра!
— Злые языки болтают, будто бы Гелена путалась с этим поручиком…
— Всякие разговоры пошли, даже «кумушкой Хмельницкой» дразнят Гелену. Может быть, это и к лучшему, не будут мешать мне осуществлять намеченные планы… Я поручил уже Петру Дорошенко и моему Тимоше разузнать о ее связях с поручиком, людей расспросить. Понял?
— Понял, гетман. А все же разреши мне этому красавцу Скшетускому испортить его красивое личико своей саблей.
— Испортишь ли ему личико, а мне все дело испортишь. Не смей трогать! Поручик тоже неплохо владеет саблей, да и… некогда тебе этим сейчас заниматься. Тебе надо выехать в полк. Чует моя душа, что Калиновский вот-вот нападет из Бара, если не на тебя, так на Нечая. А о Гелене…
— Понимаю, не ребенок.
И снова, как родные, трижды поцеловались. Гетман проводил полковника на крыльцо. Петр Дорошенко и Тимоша держали его коня, Брюховецкий попытался учтиво подставить ему стремя. Но Богун — казак! Он, как юноша, вскочил на коня и понесся, на ходу вставляя ноги в серебряные стремена.
12
В воскресенье перед отъездом к Степаниде Гелена, по совету женщин, сходила в церковь. Ганна Золотаренко снова приехала в Чигирин, и, возможно, по ее наущению Гелена во всем угождала гетману. Ведь это он уговаривал ее принять православие.
Богдан слонялся из комнаты в комнату, посматривая на празднично накрытый стол. Он уже дважды подходил к столу и выпивал из серебряного кубка водку, настоянную Мелашкой. Животворным напитком называла Мелашка эту водку. И Хмельницкий знал, что старуха намекает на его пожилой возраст. Но он не сердился на старуху, пил «животворный» напиток, выпил бы и «сердечный» или «от судороги». Сейчас и это почувствовала Мелашка. Она зашла в столовую, поздоровалась с гетманом, поставила на стол закуску.
— Долго держит батюшка в церкви. Тебе, Богдан, тоже не следует чураться храма божьего, — с упреком сказала старуха. — Да, добрая Ганна Золотаренко снова приехала с хутора помолиться в нашей церкви Спасителя; может, и на масленицу останется у жены Вешняка.
Богдан испытующе посмотрел на старуху.
— Пригласили бы к нам на обед Ганну Золотаренко, хорошая женщина.
— Вот я и говорю — хорошая. К нам относится, как к родным.
— А в церковь мне нечего ходить. Ежели господь бог, тетушка Мелашка, уважает свой дом, так и мы, его слуги, учимся поступать так же и должны уважать свой дом. Ведь так, тетушка?
— Где уж мне, старухе, знать это? Обвенчался бы ты уж с Ганной Золотаренко, что ли, вот и было бы с кем разделить печаль души. Вон и пан часовщик, вишь, торопится вместе с Геленой пойти в церковь. Спрашивал, стоя у калитки, не собирается ли и пан гетман в церковь.
— Вон как? — насторожился Хмельницкий.
— То-то же. Турчанка, которая служит у пана часовщика, худо отзывалась о его госте шляхтиче. Не знаю, стоит ли рассказать тебе… Лучше уж на исповеди батюшке расскажу…
— О чем, пани Мелашка? Ведь в святом письме я не хуже батюшки разбираюсь. Лучше уж мне откройте эти грехи, чем носить их в душе.
Мелашка как-то сочувственно посмотрела на Богдана. Она была уже совсем дряхлая, морщинистая, потрепанная жизнью. До шестидесяти лет еще считала свои года, а сколько еще прожила, забыла и счет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183