— Скажите мне, что произошло в Чарльз-тауне?
Он ответил ей вопросом на вопрос:
— Как себя чувствуют Мэри и младенец? Могут ли они отправиться в дорогу? — Волк пересек обширный двор и лишь у самого крыльца дома обнаружил, что Кэролайн не пошла за ним следом. Он остановился и стал ждать ее, всем своим видом выражая нетерпение.
— Так в чем же дело?
— Можно ли уже перевезти Мэри и Коллин в безопасное место?
Взгляды их встретились. Каждый со все возраставшим напряжением ждал ответа другого. Кэролайн наконец решила, что бессмысленно еще дольше затягивать это молчание, начинавшее тяготить ее. В конце концов, никому не будет вреда оттого, что она первая расскажет ему о здешних новостях. Зато уже после этого надо будет непременно заставить и его рассеять ее тревогу.
— Думаю, что можно, если в этом есть необходимость. Мэри, конечно, все еще довольно слаба, хотя всеми силами старается скрыть это. А Коллин... — Кэролайн беспомощно развела руками и покачала головой. — Она все время хнычет и довольно плохо спит, хотя и наедается вволю благодаря Садайи, которая привела для нее кормилицу. Ах, это ведь было еще до вашего отъезда!
— Где сейчас Садайи?
Вздохнув, Кэролайн проговорила:
— Два дня уже она в Кавуйи по своим делам. Я рассчитывала, что она скоро вернется, но ее, очевидно, что-то задержало. С ней вместе ушла и Кахталата, так что Коллин пока приходится обходиться без грудного молока.
— Им, по-видимому, все уже известно, — тихо проговорил Волк, словно забыв на мгновение о присутствии Кэролайн. Но она услышала его слова и, пораженная отчаянием, звучавшим в его голосе, схватила его за руку. Ведро, которое он так и не поставил наземь, качнулось, и от пролившегося на мерзлую почву парного молока тотчас же повалил пар.
— Что? Что им уже известно? Скажите же мне, наконец! — Взгляд Волка, обращенный к Кэролайн, был полон страдания и бессильного гнева. По телу ее пробежал озноб, сердце сжалось от предчувствия чего-то непоправимого, грозившего им всем неисчислимыми бедами.
— Губернатор взял вождей в плен и удерживает их в качестве заложников.
— Что?! — Кэролайн не поверила своим ушам. Она тряхнула головой, и непокорный локон, выбившись из-под ее чепца, затрепетал, колеблемый ветром. — Как он мог пойти на такое вероломство? Ведь они приехали на переговоры о мире по его же собственному приглашению! — Волк молчал, не глядя на нее, и Кэролайн с жаром продолжала: — Они ведь должны были уладить все разногласия между двумя народами! — Не дождавшись его ответа, она, помолчав, тихо и печально произнесла: — Расскажите мне, как это случилось.
— Давайте войдем в дом.
Оба успели порядком озябнуть, стоя под порывами холодного северного ветра, который раскачивал верхушки сосен и шелестел сухой листвой могучего дуба. Кэролайн дрожала с головы до ног, и Волк подумал, что виной тому не один лишь холод, но и потрясение, вызванное его словами, и — гнев, который она с полным на то основанием питает к нему.
Она покачала головой и, поежившись, сказала:
— Мэри еще в постели. Я не хотела бы беспокоить ее. Пусть отдохнет.
Волк мрачно кивнул. Действительно, зачем раньше времени сообщать плохие новости слабой и боязливой Мэри? Пусть хоть немного еще побудет в счастливом неведении. Оставив ведра у крыльца, он несмело взял Кэролайн за руку чуть повыше локтя и, не встретив с ее стороны отпора, чувствуя лишь, как рука ее напряглась и словно одеревенела, быстро повел ее к амбару.
Бревенчатое здание, укрывшее их от ветра, служило временным пристанищем для двух коров и лошади, чудом уцелевших во время набега индейцев. Здесь было значительно теплее, чем во дворе, хотя щели, зиявшие между толстых сосновых бревен, пропускали внутрь строения морозный воздух. Они служили также и единственным источником света — косые лучи утреннего солнца, проникая в эти узкие щели, создавали в амбаре таинственный, тревожный полумрак.
— Говорите же!
Волк едва сдержал улыбку — так по-детски нетерпеливо прозвучал голос Кэролайн. Но в том, что он собирался ей поведать, не было, увы, ничего забавного.
— Приглашение Литтлтона оказалось хитрой уловкой. Они попали в западню. Так, во всяком случае, выглядят действия англичан. — Волк добавил последние слова, чтобы высказывание его не выглядело слишком категоричным. Ведь он не мог знать наверняка, чем руководствовались в своих поступках эти хитроумные чиновники. — Оконостата и остальные приехали в Чарльз-таун, не опасаясь никакого подвоха со стороны пригласившего их Литтлтона.
— Да, я помню, вы перед отъездом говорили, что индейские вожди доверяют губернатору.
— Но, когда мы приехали, губернатор повел себя так, словно вовсе не был заинтересован в ведении каких-либо переговоров. Оленья шкура, служившая символом союза между чероки и англичанами, лежала у него под ногами! — Глаза Волка сузились. — И он отказался поднять ее!
— Но, ради всего святого, что это значит?
— Я и сам не сразу понял, какое значение придавал этому сам Литтлтон. Оконостата стал говорить о том, что не желает войны между англичанами и чероки. Он назвал ребячеством некоторые поступки воинов — как английских, так и индейских. И выразил готовность возместить ущерб, нанесенный поселенцам его соплеменниками.
— А что же Литтлтон? Судя по всему, он должен был одобрить это предложение. — Кэролайн плотнее закуталась в шаль, напряженно ожидая, что скажет Волк.
— Литтлтон в ответ повторил свое требование о выдаче чероки, повинных в гибели подданных его величества, в руки английского правосудия. И добавил, что задержит у себя всех вождей в качестве почетных гостей, пока преступники не сдадутся добровольно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119