Незнакомое тревожное чувство пронзило вдруг его душу.— Ты так сердита па меня, что не хочешь даже смотреть мне в лицо? — мягко спросил он.Ариана тут же вскинула голову. Саймон стоял совсем близко к ней. Выражение его лица было сурово и мрачно. Ворот его рубашки был наполовину расшнурован, будто он задыхался, поднимаясь к ней по лестнице.— Я? Сердита на тебя? — повторила Ариана. Неподдельное изумление светилось в ее прекрасных дымчатых глазах.— Да. Сердита на меня за то, что я предал твою правду и отомстил за тебя слишком поздно, — горько промолвил Саймон. — За то, что твоя правда ничего не смогла изменить. За то, что я не умею, не могу… любить.Ариана взглянула ему в лицо, и сердце ее упало — такая боль была в его глазах.— И не смогу полюбить даже тебя, моя храбрая маленькая пташка, — резко произнес он. — Тебе пришлось столько пережить от рук мужчин, но это не убило твою душу. Ты спасла мне жизнь. Ты научила меня парить, подобно волшебному Фениксу, умирая и вновь возрождаясь в пламени страсти. Ты заслуживаешь… большего, чем я могу тебе дать.Страдание и безнадежность звучали в его голосе, и Ариана почувствовала, как слезы подступили к ее глазам.— Ты ни разу не предал меня. Ни разу, — твердо возразила она. — Ты чуть не погиб, спасая мою жизнь, в то время как я была для тебя всего лишь обузой — строптивой невестой, на которой ты женился из преданности своему брату.— Ты никогда не была для меня обузой. Я возжелал тебя с первой же минуты, как увидел. И никогда мне еще не приходилось так желать женщину — это пламя жарче, чем адский огонь.Ариана улыбнулась, и улыбка ее была печальной и прекрасной, как слезы, что медленно текли у нее по щекам.«Вожделение. Страсть. Желание.Но не любовь».— Теперь я знаю, как сильно ты желал меня, — вздрогнув, промолвила она, вспомнив ласки Саймона.Он заметил ее движение и почувствовал, как огонь пробежал по его жилам, сжигая в пламени страсти всю горечь и боль прошлого, с которым можно было смириться, но которое нельзя было исправить.— Ты даже дрожал от желания — так сильно ты хотел меня, — прошептала Ариана, — но ты ни разу не взял меня силой. Ты был нежен, когда другие мужчины были жестоки; тобой владела безрассудная страсть, когда другими — холодный расчет; ты был щедр, тогда как другие скупы и себялюбивы. И я должна сердиться на тебя? Нет, Саймон. Ты благословение, ниспосланное мне свыше.— Ариана…Голос его пресекся, словно что-то сдавило ему горло. Правда Арианы открылась ему вдруг так ясно, как если бы он заглянул ей в душу.Саймон медленно и осторожно запустил пальцы в ее роскошные черные волосы и, чуть приподняв ее лицо, стал осыпать его быстрыми поцелуями, собирая губами слезы, дрожащие у нее на ресницах.— Когда я думаю о том, что сделал с тобой этот подонок… — хрипло прошептал он.Его поцелуи ласково касались ее лба, щек, ресниц, губ. Ариана дрожала от этих легких прикосновений и тихо плакала, глядя в замкнутое, напряженное лицо Саймона.— Забудь об этом, — настойчиво сказала она. — Я больше об этом не вспоминаю. Даже во сне.— Над тобой жестоко надругались, и это предательство так глубоко ранило твою душу, что она почти умерла, заледенела. И все же…— Ты исцелил меня, — торопливо прервала она.— …ты пришла ко мне тогда на крепостную стену и доказала, что такое настоящая страсть.Ариана попыталась что-то сказать, но слова замерли у нее на губах.— И я взял тебя прямо там, на крепостной стене, — продолжал Саймон. — Я стоял спиной к ледяному ветру, но чувствовал только твое…Он на мгновение умолк: дрожь желания и какая-то непонятная тоска внезапно пронзили его тело.— …твое тепло, ласково обволакивающее меня, — наконец договорил он. Голос его был хриплым и напряженным. — Ты пришла и отдала мне все, кроме своей невинности.— Мне нравилось быть с тобой, — прошептала Ариана, приблизив свои губы к его губам.— Я знаю, — ответил он. — Твое наслаждение пролилось знойным дождем.Саймон почувствовал, как ее тело вспыхнуло при этих словах.— Я… я не знала, что так бывает, — прошептала Ариана. — Я не могла… остановиться.— Я знаю, — выдохнул Саймон, нежно покусывая ее губы. — Я и не хотел, чтобы ты останавливалась. Я мог бы стоять там вечно — пускай вокруг меня бушевали бы дождь, снег и ветер, — только бы твоя страсть согревала меня своим огнем.Саймон языком провел по изящной линии губ Арианы, и из ее груди вырвался слабый стон удовольствия.— Ты дрожала и плакала в моих руках, как сейчас, — сказал Саймон, — и молила только о том, чтобы наши объятия не кончались. Ты отдала мне все, кроме своей невинности.— Я желала тебя до безумия.— Я тоже.— Мне хотелось быть с тобой вечно.— Да, твое тело говорило мне об этом лучше всяких слов. Оно плакало от страсти, и мне хотелось выпить его слезы. Ни одна женщина на свете не отдавалась так мужчине. Ты подарила мне все, кроме своей невинности.Дрожь пробежала по телу Саймона, и он крепко сжал губы.— Саймон! — недоуменно прошептала Ариана.— Мне следовало быть с тобой более нежным, — произнес он голосом, полным горечи и сожалений. — Я должен был покрыть твое тело поцелуями — твои волосы, лицо, руки.С этими словами Саймон стал целовать ее. Ариана прикрыла глаза, когда сладостная молния желания вспыхнула в ее крови и трепет пробежал по ее телу.— Я должен был медленно, осторожно снять твое волшебное платье, — продолжал Саймон.Серебряная шнуровка с легким шорохом высвободилась из петель, и аметистовая ткань скользнула вниз под его пальцами. Холодный воздух комнаты только усиливал тепло его губ, когда он склонился к Ариане.— Я должен был восхищаться твоей красотой, — хрипло сказал Саймон, целуя ее шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116