Скольким мужчинам дарила она эти наслаждения? Она убила одного, доведенная до бог знает каких глубин унижения и отчаяния, а другая свинья сидит напротив него и жрет виски!
Неужели они сломили ее вольную душу, уничтожили гордость, как это сделали с ним в тюрьме? Никогда еще Стив не испытывал такого всепоглощающего желания убить, хотя и понимал — нужно ждать, время придет. Наконец он, притворившись пьяным, покачиваясь, выбрался из-за стола.
Никто, кроме Коула, не заметил его ухода — все слишком много выпили.
— Эй, Стив! — окликнул он. — Решишь присоединиться к нам, помни, мы уезжаем завтра утром.
Стив пробормотал что-то неразборчивое и, вывалившись на улицу, стал жадно вливать в себя прохладный воздух, будто долгое время не имел возможности дышать.

Часть VII
LA GUERRA
Глава 50
12 марта 1867 года последние французские солдаты отправились на родину из порта Веракрус, и в этот же день Стив Морган вернулся на асиенду[Де ла Ностальжия».
На нем был мундир, первое, что заметила Джинни, сбежав по ступенькам. Она не успела вытереться после ванны; мокрые локоны небрежно сколоты на затылке, кожа блестит каплями воды.
Стив как раз успел спешиться, и Джинни замерла в двух шагах, закусив нижнюю губку, зеленые глаза гневно сверкали — она успела вспомнить, как была зла на него.
— Ну? — спросил он, подняв брови.
— Ну! Это все, что ты собираешься сказать? Тебя не было почти месяц, и все, что я получила, — дурацкую записку ни о чем! Так же ты мог написать и Сальвадору!
— Поскольку ты так рассердилась, жаль, что я не велел Маноло передать письмо Сальвадору!
Он глядел на нее сверху вниз, на губах играла странная жестокая улыбка, в синих глазах горело пламя, значение которого Джинни не могла определить.
— По крайней мере Сальвадор приносил мне новости о войне, — угрюмо пробурчала она и добавила почти против воли; — Вижу, ты наконец-то вступил в настоящую армию.
Когда это произошло?
— Пару недель назад, после того как мы уничтожили отряд карателей, докучавший нам.
Он резко отвернулся и стал снимать с лошади седельные сумки. Джинни заметила, что Стив с трудом двигает рукой.
Немедленно забыв о гневе, она бросилась к нему, вне себя от беспокойства:
— Стив! Ты ранен? О Господи, почему не сказал? Даже не написал.
Руки, взлетев, обвились вокруг шеи Стива, и язвительный ответ так и не слетел с языка — губы ощутили знакомый вкус прикосновения губ Джинни. Уронив сумки, он начал целовать ее, грубо, нетерпеливо, поспешно, словно стремясь утвердить свое право владения этой женщиной. Единственное, что он желает, — немедленно отнести ее на кровать.
Слишком долго он оставался наедине со своими мыслями, отравляющими ядом мозг и душу.
Но уже потом, в спальне, они ни о чем не говорили, только случайные слова любви и страсти срывались с губ, такие естественные, особенно теперь, когда они вновь нашли друг друга.
Он хотел ее! Несмотря на резкие нотки в голосе, презрительную усмешку при первой встрече, Джинни снова отдалась его объятиям, и Стив держал ее так, словно был не в лилах отпустить. И на глазах ухмылявшихся пеонов и Сальвадора он подхватил ее, понес в спальню, ногой захлопнув за собой дверь.
И теперь Джинни лежала в полусне, придавленная весом его тела, и слушала, как постепенно успокаивается его дыхание. Стив вернулся к ней, когда она уже начала отчаиваться!.
Ее пальцы осторожно обводили неровные шрамы на спине Стива, коснулись бинтов, обмотанных вокруг груди и плеча… Стив был ранен — наверное, в битве, о которой еще не успел рассказать. Джинни хотела расспросить Стива, но тот заглушил се слова поцелуем. Поэтому он не приезжал раньше, подумала она, ужаснувшись мысли, что Стива могли убить, а она даже не узнала бы об этом. Но почему-то была рада, что ранение, а не безразличие помешало Стиву явиться скорее.
Солнечные узоры, лежавшие на полу, немного потускнели — надвигался вечер. На кухне Сальвадор стучал ножами и сковородками, готовя ужин. Джинни последнее время почти ничего не ела, но сейчас чувствовала, что умирает от голода. Стив, должно быть, тоже. Он похудел, лицо усталое, напряженное, и постригся — волосы едва-едва завиваются на затылке.
Он зарылся лицом в нежное местечко между шеей и плечом, вдыхая запах ее волос, но сейчас неожиданно повернулся, коснувшись губами щек:
— Тебя что-то мучает, дорогая? В чем дело?
— О, я только гадаю, голоден ли ты, — без зазрения совести призналась Джинни. — Я всю неделю не могла смотреть на еду, а теперь, кажется, быка бы съела! И выпила бы океан вина.
Стив тихо засмеялся:
— Весьма странные мысли, если учесть, где ты находишься! Ничего не скажешь, мое самолюбие оскорблено: ведь единственный, кто может утолить голод, — это ты, моя маленькая соблазнительница.
Прижав Джинни к постели, Стив накрыл губами нежный холмик груди, покусывая сосок, обводя его языком, пока она не начала извиваться, издавая беспомощные стоны:
— О Стив… Стив… да… да…
— Что это означает? Неужели мне удалось пробудить другой голод в этом роскошном теле?
Перекатившись на спину, Стив широко заулыбался, а Джинни едва не закричала от раздражения, пытаясь притянуть его к себе.
— Дьявол тебя побери, Стив, ты не имеешь права так поступать со мной! Не позволю!
— Собственно говоря, я устал, а теперь, когда ты заговорила об этом… идея отправиться поесть звучит довольно соблазнительно.
— Ты… ты животное! Негодяй! Все это нарочно, чтобы довести меня!
Навалившись на Стива, Джинни начала колотить в грудь кулачками, пока тот не поймал ее запястья.
— Кошка дикая! Ты что, пытаешься сделать так, чтобы моя рана вновь открылась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154