Мне было не все равно. И я не была шлюхой!Джорджи снова попыталась отключить камеру, однако Чаз ее остановила:– Ведь вы это хотели услышать? Попробуйте только остановиться сейчас!– Хорошо, – кивнула Джорджи.– Мне было противно спать на улице. – Слезы лились по Щекам. – Но еще противнее было мыться в общественных банях. Я ненавидела все это так, что хотела умереть. Только убить себя намного труднее, чем кажется. – Она выхватила бумажную салфетку из стоявшей на столе пачки. – Незадолго до Рождества я встретила парня, у которого купила несколько таблеток. Не для того чтобы словить кайф. Я хотела… разом со всем покончить. – Чаз шумно высморкалась. – Я собиралась приберечь их до сочельника, как подарок себе. Решила, что выпью их, свернусь калачиком на первом попавшемся крыльце и усну навсегда.– О Чаз! – охнула Джорджи. Сердце ее разрывалось от жалости. Брэм притянул Чаз к себе и обнял за плечи.– Оставалось ждать до сочельника, но я была слишком голодна. – Она смяла салфетку в руке. – И вот как-то ночью снова увидела того парня – он выходил из клуба и был один. Не знаю почему – может, потому, что он выглядел порядочным человеком, – я заговорила с ним. Он спросил, сколько мне лет. Мужчины вечно задавали мне этот вопрос, и я отвечала то, что они хотели услышать: что мне четырнадцать или двенадцать. Но этот парень не был похож на подонка, и поэтому я сказала правду. Он вытащил из кармана деньги, отдал мне и пошел дальше. Я сосчитала деньги. Сто долларов. Мне бы поблагодарить его, но я просто спятила от голода и потому заорала ему вслед, что не нуждаюсь в благотворительности. А когда он повернулся, швырнула деньги ему в лицо. – Она отстранилась от Брэма и выбросила салфетку в мусор. – Он вернулся, поднял деньги и спросил, когда я ела в последний раз. Я ответила, что не помню. Он схватил меня за руку, отвел в бар, заказал гамбургеры, картошку и коку… Он не позволил мне пойти в туалет помыть руки. Сказал, что я обязательно попытаюсь сбежать, но я об этом и не думала. Слишком хотелось есть. Я обернула гамбургер бумажной салфеткой, чтобы не дотрагиваться руками до еды. – Чаз подошла к раковине, открыла воду и, стоя спиной к ним, стала мыть руки. – Он подождал, пока я доем. И сказал, что отведет меня в такое место… вроде убежища для бездомных, где есть социальные работники. А я ответила, что мне ни к чему социальные работники и все, что мне нужно, – это работа в ресторане, но туда не устроишься, если нет жилья и не имеешь возможности мыться каждый день.Джорджи опустила камеру и облизнула пересохшие губы.– Поэтому он сам дал тебе работу. Пригласил домой уличную девчонку, которую увидел впервые, и дал ей возможность жить в нормальном доме.Чаз резко повернулась: гордая, непокорная, дерзкая, открыто злорадствующая.– Он вообразил себя самым умным! И не понимал того, что я могла вонзить в него нож и украсть все деньги. Он, видимо, не знал, насколько подлыми могут быть люди! Теперь понимаете, почему за ним нужно приглядывать, почему его нужно опекать?– Понимаю, – кивнула Джорджи. – Раньше не понимала, зато понимаю теперь.– Сомневаешься, что я смог бы выстоять против такой коротышки, как ты? – спросил Брэм.Чаз, словно не слыша его, схватила бумажное полотенце и шагнула к Джорджи.– Теперь, когда вы получили все, что желали, может, оставите меня в покое?!– Конечно, – согласилась Джорджи. – Конечно…С этими словами она вышла из кухни. Глава 16 Джорджи, закрывшись в ванной Брэма, отмокала в воде. И ее, и Чаз предали мужчины. Конечно, участь Чаз была намного ужаснее: ей пришлось жить на улице. У нее же все было не так… Брэм отвратительно обошелся с ней на яхте, потом ее публично бросил муж, обещавший любить вечно. Теперь и она сама, и Чаз пытались найти собственную дорогу в жизни. Но рассказала бы Чаз свою душераздирающую историю, не окажись в руках Джорджи камера?Так отражает ли камера реальность или изменяет ее? И способна ли она изменить будущее? Теперь, снятая на пленку, история, наверное, поможет Чаз покончить с прошлым и идти дальше. Но поразительнее всего было то, что съемка позволила Джорджи увидеть и свою жизнь в ином свете.Единственная часть рассказа Чаз, которая по-настоящему шокировала Джорджи, – это история с Брэмом. Он уничтожил мир, но стал спасителем Чаз. Она узнавала о нем все больше нового, и ни одно открытие не вписывалось в тот образ, который она себе когда-то нарисовала. Брэм гордо заявлял, что ему плевать на всех, кроме себя самого, но и это оказалось не совсем правдой.Джорджи вымыла голову, высушила волосы и наложила на веки дымчатые тени. Натянув темно-красные брючки-стретч и переливающуюся серебристо-серую свободную кофту, она покрутилась перед зеркалом. Осталось дополнить наряд серебристыми балетками и серебряными серьгами абстрактной формы.Спустившись вниз, она увидела нервно метавшегося по холлу Брэма в белых брюках и рубашке.– Я думала, ты, как всегда, будешь в джинсах, – съязвила она.– Я поначалу и собирался надеть джинсы, но передумал, – бросил он.– Ты похож на Роберта Редфорда в «Гэтсби», – заметила Джорджи. – Только выше и шире в плечах. Но заметь: это всего лишь констатация факта, не комплимент, так что можешь не благодарить.– И не собираюсь. – Брэм окинул взглядом ее наряд. – Ты и сама неплохо выглядишь. А глаза у тебя…– Как у лягушки.Брэм поморщился:– У тебя прекрасные глаза. Большие зеленые глаза. И вообще, тебе давно следовало бы распроститься с комплексом неполноценности.– Я просто реалистка. Круглое лицо, лягушачьи, навыкате, глаза, рот до ушей. Но мне снова начинает нравиться мое тело. И я не собираюсь в будущем уродовать его силиконом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121