Его месть теперь уже практически осуществилась. Правосудие, как назвал это Килдэр. Эмбер тяжело было думать о том, что именно он под этим подразумевает и кого это коснется. Она понимала, что обязана серьезно поговорить с дочерью. Разумеется, не сегодня. Шон и Эмерелд так хотели друг друга, что, казалось, даже воздух был пропитан их желанием.
О'Тул то и дело поглядывал на Эмерелд, но по мере того как одно блюдо сменялось другим, он стал смотреть на нее в открытую. Шон понимал, что поступил верно, способствовав их воссоединению с матерью. Сегодня Эмерелд выглядела ослепительно, вся светилась счастьем, и граф испытывал удовольствие от того, что этой радостью она обязана и ему тоже.
Он изменил ее к лучшему. Нечего было и сравнивать эту очаровательную женщину, говорившую и смеявшуюся со страстью, с той робкой, анемичной девицей, которую он увез из Лондона. Шон признавал, что и Эмерелд дала ему много хорошего. Ее любовь была щедрой, она не скрывала своих чувств и, несомненно, помогла залечить самые поверхностные из его ран. Они оба пошли на пользу друг другу. Он никогда не станет жалеть о том времени, что они провели вместе. Все было так близко к совершенству, как только может быть на этом свете.
Эмбер обратилась к нему, и он немедленно переключил на нее все свое внимание.
— Прошу прощения, я отвлекся. — Их взгляды встретились, раскрывая мысли.
— Прошу меня простить, но Тара обещала показать мне кладовую.
Тара тоже вступила в разговор:
— На это уйдут часы, так что мы желаем вам спокойной ночи.
А Нэн прошептала:
— Мне нужна книга из библиотеки.
Шон, ничуть не растерявшись, улыбнулся Эмерелд:
— Женщины из клана Фитцжеральд сговорились, чтобы оставить нас одних.
— Неужели нас так легко разоблачить? — улыбнулась Эмбер.
— А нас? — расхохотался Шон.
Пока они поднимались по лестнице, Шон обнял Эмерелд:
— Ты хорошо выглядишь. Как твои приступы тошноты по утрам, любимая?
— Стало намного лучше, — заверила она, наслаждаясь его нежной заботой.
Эмерелд подошла прямо к окну и раздернула занавески, которые, должно быть, закрыла Кейт.
— Дорогой, спасибо тебе, спасибо за то, что привез мою мать. Ты доставил мне такое блаженство. Я теперь совершенно счастлива! О, сегодня я чувствую себя такой живой, как море!
— А мне казалось, что ты его боишься, — пошутил Шон, поднимая Эмерелд на руки, просто ради удовольствия обнимать ее.
— Только когда ты там… но сейчас мне кажется, что раз ты покорил его и вернулся ко мне, я больше никогда не испытаю перед ним страха! — Она обняла его за шею. — Когда ты со мной, я не боюсь никого и ничего на свете.
О'Тул нагнул голову, чтобы вдохнуть аромат ее волос.
— Ко мне это не имеет никакого отношения. Это связано с тем, что ты стала уверенной в себе женщиной. — Он поцеловал ее ухо, провел кончиком языка по шее, заставив ее задрожать. — Позволь мне разжечь огонь, а потом я тебя раздену. Я не хочу, чтобы ты простудилась.
— Так приятно быть окруженной твоей нежной заботой. Я самая счастливая женщина на свете. Ты скучал без меня?
— Я не просто скучал. Я жаждал тебя, моя кровь бурлила при одной мысли о тебе, и теперь, когда мы одни, я хочу одурманить тебя своей страстью. — Шон снял с кровати подушки и разложил их у камина, где только что зажег огонь, предвкушая, какое еще пламя он раздует. С прикроватной тумбочки мужчина взял стеклянный флакон. — Это любовный напиток, которым поит тебя Тара?
Эмерелд подняла юбки, грея у огня ноги и демонстрируя Шону соблазнительные сливочные бедра и треугольник черных завитков.
— Нет, это смесь розового и миндального масла, чтобы избежать растяжек на коже и сохранить мое тело красивым для тебя.
— Тогда это точно любовный эликсир. Я собираюсь натереть им тебя. Но должен предупредить, любовь моя, мои руки лишат тебя разума. Когда я закончу, ты будешь принадлежать мне душой и телом.
Когда Шон направился к ней, Эмерелд бросила ему призывный взгляд из-под ресниц. Разве он не знает, что уже завладел каждой клеточкой ее существа? Он снял с Эмерелд мягкое шерстяное платье, потом белье и уложил ее обнаженной среди подушек. Его глаза, потемневшие от желания, с удовольствием рассматривали ее, лаская, обожая, поклоняясь ее телу. Его пронизывающий взгляд обещал ей полное и абсолютное наслаждение.
Он налил себе на ладонь ароматное масло и согрел его у огня. Запах миндаля и роз долетел до нее и обострил все чувства, как только руки Шона прикоснулись к ее телу. Он начал с шеи, спустился ниже, чтобы согреть сердце, потом его ладони обхватили плечи, скользнули по рукам, но не касались грудей, пока женщина не начала задыхаться от желания. Когда его теплые ладони накрыли их, Эмерелд начала дрожать и затрепетала от наслаждения.
— Боже, какое блаженство. — Она закинула руки за голову, и ее затвердевшие соски приблизились к губам наклонившегося над ней Шона. Его язык коснулся розовых бутонов, и она вскрикнула от восхитительного ощущения, вызванного этим прикосновением.
Руки Шона, поглаживая, двинулись вниз по мягкому животу, пока от возбуждения Эмерелд не выгнулась дугой. Смоченными маслом пальцами он провел по нежным створкам под шелковыми черными кудрями, очерчивая спрятанную между ними жемчужину легкими, как перышко, прикосновениями. Потом его пальцы властно заставили ее раскрыться им навстречу, чтобы проскользнуть внутрь.
Средний палец Шона медленно двигался вперед и назад, пока ее стон не подсказал ему, что Эмерелд жаждет большего. Ее лоно стало таким горячим, что ему показалось, будто пальцы охватило пламя. Когда он довел ее до оргазма, его темные глаза ловили каждое содрогание изнемогающего от наслаждения тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125