Тут появился и наш юрист, удивленно присвистнувший при виде моей физиономии, нарядно освещенной несколькими фонарями.— Ух ты! Что случилось, Джек? Автобус протаранил?— Нет. Не в тот сортир зашел.Из ниоткуда возникший официант вручил нам меню, осведомился, что мы будем пить, и предупредил, что насчет лука можно не беспокоиться Его не подадут. Не дают забыть. Мы не вступили с ним в перепалку и заговорили о деле. Первым слово получил Хью.— Так, если в-в-вкратце, можно сказать: антиквариат.— Отлично. Теперь давай не вкратце.— 3-значит, это список всякой старинной дряни. Вот, пожалуйста. Во-первых, такие акварельки-открыточки, которые голландцы, переселившиеся в Пенсильванию, рассылают по случаю рождения или свадьбы. Обычно до-довольно аляповатые и тянут не больше сотни. Но попадаются и настоящие шедевры, такие тщательно выписанные миниатюры — эти идут по четыре-пять тысяч за штуку.— Дальше.— Дальше. Ме-метлахские п-п-плитки. Метлах — это такой город в Германии, там их делают уже лет сто пятьдесят. Цена зависит от стиля, времени изготовления, ко-ко-количества имеющихся экземпляров и прочая, и прочая. Каждая — от двух до трех тысяч.Хьюберт продолжал свой доклад, и я постепенно стал понимать что к чему. Большая часть миллеровской коллекции была германского или голландского происхождения, что для человека с немецкой кровью, да еще живущего в штате Пенсильвания, где так много выходцев из Голландии, да еще владельца магазина, естественно. Хьюберт особо подчеркнул, что неспециалист не обратит на нее никакого внимания — это не тот вид антиквариата, который бросается в глаза, суля огромные деньги.А потому Миллер в выходные дни методично прочесывал отдаленные фермы, отыскивая там настоящие сокровища, долженствовавшие обеспечить ему и Маре счастливое будущее. Стерлинг сказал мне, что у Миллера были ценности, на которые и положили глаз Мара с Каррасом, На желтом листке бумаги, найденном мною у него в чемодане, был список пропавших предметов. Зачем он привез его с собой — не знаю. Если бы хотел вернуть похищенное, сказал бы мне в нашем первом разговоре. Впрочем, теперь уже это было неважно — для самого Миллера, по крайней мере.Тут появился официант с аперитивами, а вместе с ним — я шансы заказать обед. После этого я предоставил слово Френсису. Ему тоже было о чем рассказать.— Итак, в задачке спрашивалось, как и кем был приобретен «Голубой Страус». Задачка не из легких, но ты, Джеки, обратился именно туда, куда следует. Слушай и учись. «Страус» этот самый некоторое время тому назад был известен под другим названием, но слишком много непотребных дел творилось там до тех пор, пока до него не дотянулась суровая длань великого американского правосудия. В общем, заведеньице — «Серебряное Зеркало», не приходилось слышать? — прикрыли.Очень даже приходилось. Это ведь там Джой Сал Пиреллиано ухлопал Сэмми Баго Донатса. Потом случился там пожарчик — причем с той же леденящей душу неизбежностью, с какой наши избиратели проголосовали за нынешнего мэра, — и почти все здание выгорело.— Отлично, И кто же его купил?— Никто не покупал.— Как это?— А вот так. Его и не продавали. Владельцы остались прежние.Френсис замолчал, желая, чтобы я разгадал эту загадку, но я был не в настроении, о чем и сообщил ему прямо и честно:— Кончай. Времени нет.— Не понимаешь ты законов драматургии, — с напускным отчаянием сказал студент, которому не дали произнести эффектную реплику, завершающую минуту напряженной тишины. — Владельцы, выступающие в полутяжелом весе за одно милое семейство, разводящее оливки, пережив оголтелую газетную шумиху, когда «Зеркало» не сходило с первых полос, сочли уместным, чтобы их имя больше не фигурировало на счетах из бара...— Ну, а Стерлинг-то как туда попал?— ...и, поскольку за наличные продать заведеньице было нельзя — свистопляска в газетах сильно снизила его рыночную стоимость, — решили...— Нельзя продать здание, находящееся в городской черте? Не свисти!— Продать-то можно, но не за ту сумму, которая им мерещилась. Тогда они провели очаровательную комбинацию: им был нужен инвестор — физическое лицо или фирма, — способный выложить, не поморщившись, дикие деньги за аренду помещения. Захочет инвестор за свой счет провести реконструкцию или ремонт — он получает право в течение десяти лет сдавать клуб в субаренду, что обеспечит ему не только возмещение расходов, но и прибыль: если, конечно, он не совсем тупица в бизнесе. По истечении десятилетнего срока аренда может быть возобновлена на новых условиях, которые будут зависеть от того, насколько успешно пойдут в клубе дела.— Действительно, комбинация изящная, — сказал я.— А-а к-как же это и-ит-тальянское семейство отнесется к тому, что его впутывают в такую аферу?— Оно ничего не узнает, — ответил Френсис, пригубив пиво. — Стерлинг жив-здоров, из чего я заключаю, что эти производители оливок не считают сделку грязней, чем любая другая. Главное — преумножение капитала.— Ну, — сказал я, — приятно, конечно, узнать, что мафия в столь преклонные годы сохранила детскую непосредственность, но ты мне не ответил на мой вопрос. Я хочу знать, как на горизонте возник Стерлинг.— Как? Через фирму-инвестора, которой управляет некий джентльмен из старинного города Неаполя. Скорей всего, искали какого-нибудь кретина, которому деньги — и очень немалые — жгут карман: их срочно надо отмыть, вложив в законное предприятие. Искали и нашли. Опыт кое-какой в делах такого рода имеется. Не так ли? Короче говоря, «Хоффман, Говард и Прайс» договор оформила. Они отмывают денежки бандитов со дня своего основания — с конца тридцатых годов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73