Огненные булыжники боли лупили меня по голове, грозя расколоть череп, и к ровному звону, стоявшему в ушах после перестрелки в подвале, прибавился новый лязг и гул, от которого, казалось, вот-вот лопнут кости.Итак, мы стояли в двух метрах друг от друга и жадно хватали воздух ртами. Я, еле ворочая языком, пробормотал «сдавайся» — не знаю, зачем тратил я силы, которых не хватало, чтобы справиться с дыханием. Энтони меня не слышал. Я и сам себя не слышал. Вместо ответа он, снова собравшись, завел руку за спину и достал острый как бритва японский боевой нож с черным клинком — один из тех, что каждый маньяк может долларов за тридцать купить на Таймс-сквер. Интересно, почему он не воспользовался им сразу, в те секунды, что мы стояли обессилев? Ох, да не все ли равно. У меня другие проблемы — прикрикнул я на свое праздное любопытство — мне надо понять, что он собирается делать с этой штуковиной. Ответ я получил довольно быстро.Он сделал выпад и не дотянулся до меня на какой-нибудь дюйм. Я успел увернуться довольно проворно, но это проворство отдалось пронзительной болью в мышцах всего тела. Энтони по инерции пролетел дальше, чуть не сломав клинок о стену. Я начал отступать, ища взглядом что-нибудь подходящее, чтобы уравнять шансы, Бой продолжился в ресторане, мгновенно опустевшем при нашем появлении.Энтони наступал. Я попытался задержать его остатками чьего-то остывшего обеда и пригоршней ножей и вилок. Он уклонился от этого угощения: на губах его опять заиграла улыбка. Должно быть, мое отчаянное положение казалось ему забавным. Ничего смешного, подумал я, тоже растягивая губы в вымученном подобии улыбки, и сейчас тебе, друг Энтони, будет не до смеха. Мне нужна была секунда, чтобы перевести дух, и я пнул навстречу противнику ближайший столик, чтобы выиграть эту секунду. Старина Джефф чуть отступил, не желая рисковать из-за этого неожиданного препятствия. Я отскочил к стойке бара и изо всех сил шарахнул по ней своим загипсованным запястьем, — от боли у меня потемнело в глазах, и в этой тьме засверкали звезды, — но скальпель маленького доктора уже оказался у меня в руке.Крепко сжимая его дрожащими пальцами правой руки, я тряс головой, пытаясь сделать так, чтобы расплывающийся перед глазами мир вновь обрел четкие очертания. Энтони шел убивать меня. Он уже обогнул стол; я вскочил за стойку, надеясь на его стремительную атаку. Скальпель он еще не заметил. Я пустил ему в голову недопитым стаканом, но получился близкий недолет. Черное лезвие было дюймах в восьми. Рассчитывать я мог только на внезапность. Энтони загонял меня в угол, делая ложные выпады слева и справа. Я поддавался, не мешая ему приводить свой гениальный замысел в исполнение. Лишь бы только он не увидел раньше времени скрытый у меня в кулаке скальпель.Он что-то крикнул мне — наверняка что-нибудь оскорбительное. Я все равно не слышал. Должно быть, предложил мне прощаться с жизнью. Хорошо быть глухим. Со смешком он окончательно притиснул меня в угол, тыча клинок мне в грудь. Дождавшись очередного такого тычка, я крутанулся на месте, поднырнув под его рукой, и наконец пустил скальпель в ход. На кончике еще оставались крошки гипса, но это не помешало ему легко пронзить пиджак, рубашку, кожу и войти в тело на всю длину.Оттолкнув Джеффа левым боком, я высвободил скальпель и сейчас же вонзил его снова, одновременно отпрянув от его клинка, рассекающего воздух над самым ухом. Несколько удивившись быстроте его реакции, я снизу отпихнул его и, опершись о стену, распрямился. Энтони, отлетевший к столу, тоже уже поднимался и был не похож на смертельно раненого. То ли две проделанные в нем дырки не причинили ему особого вреда, то ли он и вправду оказался редкостным здоровяком. Как глупо, что я этого не учел.Оттолкнувшись левой рукой от стола, он кинулся на меня снова. Перед глазами мелькнул черный клинок, но, отшатнувшись, я всадил в Джеффа скальпель — и он сломался, завязнув в теле моего противника. Окровавленную половинку скальпеля я швырнул ему в лицо, что не произвело на него ровно никакого эффекта.Тогда я схватил стул. Мебель в «Страусе» была в самый раз — не очень легкая, не слишком тяжелая. В глазах Энтони появилось раздумье — принять ли стул грудью или отступить. Принято было второе решение — более разумное. Он вообще оказался умней, чем я предполагал. Большинство при первом успехе совсем шалеют, тогда как мой противник делался хладнокровней и рассудительней. Выставив перед собой четыре ножки, я ткнул его стулом, но он увернулся без особого труда.Я повторил атаку, тыча стул снова и снова. Он отступил на несколько шагов — медленно, без паники, явно ища слабое место в моих боевых порядках. Всерьез опасаясь, что таковое отыщется, я сделал ложный выпад влево и все-таки достал его в правое плечо. Наконец-то. Потом еще раз. Однако вид Энтони красноречиво свидетельствовал о том, что ему надо много больше, а все эти тычки вроде щекотки.Согнувшись и явно оберегая бок, где застряло острие скальпеля, он пятился, огибая столики и желая использовать один из них как прикрытие. Это я понял потом, а в ту минуту, одурев от боли и усталости, не очень внимательно следил за его действиями. Он двигался медленно, словно и впрямь серьезно пострадал от меня и выбился из сил. Это была всего лишь уловка. Подпустив меня поближе, он стремительно ухватился за край вышеуказанного стола и опрокинул его. Я успел отскочить, но споткнулся о поваленный стул и с грохотом полетел на пол, славно приложившись затылком. Энтони выиграл очко.Несколько ошеломленный, я по-крабьи стал пятиться от него под столами, расшвыривая во все стороны стулья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73