Кровавые пузыри вздулись у него на губах. Я знала, что это очень плохой признак.
– Все будет хорошо, – проговорила я как можно спокойней – Ты слышишь меня, Мануэль? С тобой все будет в порядке.
– Хизер, – едва слышно прошептал он. – Это был я. Я дал его ей.
Зажимая рану изо всех сил – кровь стала сочиться сквозь мои пальцы, я сказала:
– Не разговаривай, Мануэль. Скоро придет помощь.
– Она просила меня. – Он на глазах слабел от потери крови и боли. – Она просила меня, и я ей его дал. Я знал, что не должен был этого делать, но она так плакала. Я не мог сказать «нет». Она была… она была такой…
– Помолчи, Мануэль, – попросила я, обеспокоенная количеством крови, текущей у него изо рта. – Пожалуйста. Пожалуйста, не разговаривай.
– Она плакала, – снова и снова повторял он.
Где же Купер?
– Как я мог ответить ей «нет»? Я же не знал. Я не знал, что они с ней сделают.
– Мануэль, – сказала я, молясь, чтобы он не услышал, как дрожит мой голос. – Тебе нужно помолчать. Ты потерял слишком много крови.
– Но они узнали, – продолжал он, полностью отрешившись от всего, кроме своей боли. – Они узнали, что она его взяла…
В этот момент из-за угла выскочил Купер, за ним – Том и Пит. Пит, увидев меня, достал рацию.
Купер упал на колени рядом со мной и, как фокусник, достал откуда-то аптечку «скорой помощи».
– «Скорая» сейчас приедет. – Мануэль, рану которого я все еще судорожно зажимала пальцами, продолжал бессвязно бормотать.
– Я дал ей его, Хизер, разве ты не понимаешь? Это был я. И они узнали, что это был я.
– Кто это сделал? – спросил Купер, доставая из аптечки толстый моток бинта. – Ты видела, кто это был?
– У них на лицах были маски из баскетбольных мячей, – сказала я.
– Что?
– Половинки баскетбольных мячей. – Я отняла у него бинт, убрала с раны свитер и приложила бинт к самой крупной ране. – Их лица были закрыты половинками баскетбольных мячей с прорезями для глаз.
– Господи! – Побелевший от ужаса Том посмотрел вниз. – Это же… Это Мануэль…
– Да, – ответила я. Купер наклонился и оттянул нижнее веко Мануэля.
– У него шок, – проговорил он слишком, на мой взгляд, спокойно. – Ты его знаешь?
– Он работает в Фишер-холле. Его зовут Мануэль. – Хулио с ума сойдет, если увидит это.
Я молила Бога, чтобы он не пришел сюда.
– Это было предупреждение, – сказал Мануэль. – Чтобы я не говорил, что я ей его дал.
– Дал что и кому, Мануэль? – спросил Купер, не обращая внимания на то, что я толкала его в бок.
– Ключ. Я знал, что не должен был этого делать, но отдал его ей.
– Кому? – не успокаивался Купер.
– Купер! – Да как он может допрашивать умирающего!
Он не обратил на меня никакого внимания.
– Мануэль, кому ты отдал ключ?
– Линдси, – сказал Мануэль. – Я дал ключ Линдси. Она так плакала… сказала, что забыла что-то в столовой. Хотела забрать. Ночью, когда столовая закроется.
Его веки закрылись.
– Черт! – выругался Купер.
Тут подбежали врачи и попросили нас отойти. Я с облегчением подумала, что теперь все будет в порядке. Как же я ошибалась!
15
Я соврала ему,
Нет смысла отпираться,
Ведь правду говорить
Не стоило пытаться.
«Маленькая ложь». Автор Хизер Уэллс
Знаете, что происходит в том случае, если во время прямой трансляции баскетбольного матча чемпионата среди колледжей третьей лиги Нью-Йорка кого-то за пределами площадки убивают?
Все продолжают спокойно играть.
Я не вру.
Ну да, разумеется, на время игры они поставили на всех выходах по полицейскому. Кстати, «Анютины глазки» проиграли со счетом 24:40. После перерыва они так и не смогли собраться. Вовсе не потому, что узнали о Мануэле. Никто им об этом не говорил. «Анютины глазки» элементарно продули. Полицейские всех останавливали на выходе и тщательно проверяли руки, обувь и содержимое сумок на предмет обнаружения крови или оружия.
Они и не намекнули, что именно ищут.
Ничего компрометирующего не нашли. Они даже не могли задержать для допроса тех, у кого на головах были половинки баскетбольных мячей. Потому что практически все зрители мужского пола были в этих дурацких головных уборах.
Несомненно, по крайней мере для меня, парни, зарезавшие Мануэля, давным-давно скрылись. Сомневаюсь, что они остались досматривать игру. Наверняка ушли задолго до того, как появились копы.
Они не присутствовали при разгромном поражении «Анютиных глазок».
Как, впрочем, и я сама. Как только Мануэля в сопровождении потрясенного до глубины души дяди погрузили в машину «скорой помощи» и увезли (медики сказали, что жизненно важные органы не затронуты, и он, скорее всего, выживет), меня доставили в шестой участок к детективу Канавану для составления фоторобота, хотя я уже объясняла ему, что не видела их лиц под масками.
– Во что они были одеты? – спрашивал он.
– Я вам уже говорила, – повторяла я чуть ли не в тридцатый раз. – На них была обычная, повседневная одежда. Джинсы. Фланелевые рубашки. Ничего особенного.
– Вы не слышали, они говорили что-нибудь пострадавшему?
Слово «пострадавший», которым детектив Канаван обозвал Мануэля, резало мне слух, ведь он прекрасно знал, что у пострадавшего есть имя.
Хотя, возможно, он, как и Сара с ее висельным юмором, называл его этим словом, чтобы дистанцироваться от этого ужасающего акта насилия.
Я тоже была не против дистанцироваться, но как только закрывала глаза, сразу видела кровь. Она не была красной, как показывают по телевизору. Она была темно-коричневой. Как пятна на коленях моих джинсов.
– Они ничего не говорили, – сказала я. – Они просто резали его.
– Что он там делал, у этих автоматов? – хотел знать детектив.
– Откуда я знаю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85