– Теперь, кроме хранения и распространения, Винеров обвиняют в убийстве и покушении на убийство… Папочка Винер уже нанял лучшего в городе адвоката по уголовным делам. Но я считаю, что если ты дашь показания, у них ничего не выйдет. Ты и Кимберли. Она, кстати, согласилась сотрудничать со следствием, за это с нее снимут обвинение в хранении наркотиков…
– Кимберли исключили из колледжа? – пробормотала я.
– В общем, да, – сказала Магда. – Их всех выгнали, даже Винеров.
– Отлично, – пролепетала я и снова закрыла глаза. – Будет куда расселять студентов, когда на них нападет тяга к перемене мест.
В глазах вдруг все стало черным: нервная система должно быть вновь впала в депрессию. Когда я снова открыла глаза, у моей постели стояли детектив Канаван и Реджи.
– Ты мне врал, – сказала я Реджи.
Он улыбнулся. Я с огорчением отметила, что золотые коронки исчезли.
– Прости, – сказал он. – Я выполнял задание.
– Брайан – специальный агент отдела по борьбе с наркотиками, Хизер, – объяснил детектив Канаван. – Он целый год работал под прикрытием, пытаясь выяснить, откуда в кампус поступают крупные партии наркотиков. Ты вышла на Винеров, Брайан ухватился за эту ниточку и попросил прислать в общежитие агента, переодетого в горничную. – На верное, это была та самая горничная, которую я видела в коридоре, когда она стирала со стены надпись «Толстухи, вон отсюда». – Агенту удалось получить веские доказательства того, что Винеры не только занимались торговлей наркотиками, но и совершили убийство, а также покушение на убийство.
Я посмотрела на Реджи.
– Брайан?
Он пожал плечами:
– По-моему, Реджи больше подходит для улицы.
– Так ты никогда не был на Ямайке?
– Ну, конечно, нет, – ответил он. – Когда у меня появляется несколько свободных дней, я еду в горы. Люблю кататься на лыжах.
Я взглянула на детектива Канавана.
– Мне дадут медаль?
– Хм… – ответил детектив Канаван. – Нет. Но я принес вам это. – Он протянул мне батончик «Дав». – Мороженое точно бы растаяло.
Я подняла руку – ту, в которой торчали иголки от капель ниц, – и вырвала батончик «Дав» у него из рук.
– Наш город, – сказала я, – не слишком щедр на награды.
Когда они ушли, я съела шоколадку. Она была очень вкусной. Настолько, что, съев ее, я снова уснула. Проснувшись, я увидела перед собой Гевина МакГорена. Он стоял у кровати и пожирал меня взглядом.
– Ну, – ухмыльнулся он, – как тебе на моем месте? Теперь тебя откачивают. Должен сказать, так мне гораздо больше нравится.
– Кто тебя сюда впустил? – поинтересовалась я.
Гевин пожал плечами.
– Я – пациент, а не посетитель. – Он показал щеку, по которой ударил его Стивен. – Семь швов. Как ты думаешь, у меня останется этот симпатичный шрамчик?
Я закрыла глаза.
– Твоя мама меня убьет.
– Ты о чем, женщина? – возмутился он. – Ты же спасла мне жизнь.
– Из-за меня тебя похитили и избили, – проговорила я, снова открывая глаза. – Гевин, ты и представить себе не можешь, как мне жаль. Правда. Я не имела права тебя во все это вмешивать.
Красные пятна вокруг его рта почти совсем исчезли. Как и бородка. Он побрился. Это должно было меня насторожить, но моя способность предвидеть события ослабла под воздействием наркотика.
– Если ты уж так хочешь, есть один способ реабилитироваться в моих глазах, – сказал он.
– Да? А какой? – Я искренне считала, что он попросит переселить его в одноместную комнату с видом на парк.
Но вместо этого он предложил мне встречаться.
– Знаешь, хотя бы иногда. Просто проводить вместе время. Играть в бильярд. Конечно, когда ты себя будешь лучше чувствовать. Это будут даже не свидания, – поспешно заверил он. – Я знаю, что ты до сих пор любишь Джордана Картрайта. Просто давай попробуем. Может, что и получится.
– Гевин! – Я была почти уверена, что я – первая помощница директора резиденций Нью-Йорк-колледжа, кому предложили встречаться в отделении «скорой помощи» больницы Святого Винсента после наркотического опьянения. – Я не могу. Ты живешь в общежитии. Нам не разрешается встречаться с нашими жильцами.
Гевин обдумал мои слова. Потом пожал плечами.
– Я сниму квартиру.
– Гевин. Ты хоть представляешь, сколько может стоить квартира на Манхэттене? И, кстати, ты – студент. Служащим Нью-Йорк-колледжа запрещено встречаться со студентами.
Гевин задумался. Потом обреченно предложил:
– Тогда давай подождем, когда я закончу учебу. До следующего года. Согласна?
Я слишком устала, чтобы возражать.
– Да, Гевин. – И закрыла глаза. – На следующий год, когда ты закончишь учебу, я буду с тобой встречаться.
Гевин расплылся в довольной улыбке.
– Здорово. Знаешь, ты говорила, что любишь меня.
Мои глаза опять раскрылись.
– Гевин, я же была не в себе.
– Знаю, – сказал он, продолжая улыбаться. – Но не могла же ты сказать это просто так. Значит, где-то в глубине души…
Когда я в следующий раз открыла глаза, то увидела Пэтти и Фрэнка.
– Привет, – проскрипела я.
– По-моему, кто-то сказал, что не готов выступать перед публикой, – сказал Фрэнк, – а сам пустился во все тяжкие.
– Фрэнк! – возмутилась Пэтти. – Не слушай его, Хизер. Мы только что обо всем узнали. Как ты?
– О, – сказала я все еще слабым голосом, – здорово.
– Серьезно, – не сдавался Фрэнк. – Мы играем в пабе всю неделю. Конечно, сегодня ты явно не в форме, но завтра… Или послезавтра…
– Фрэнк, – расстроилась Пэтти, – оставь ее в покое. Неужели ты не понимаешь, что ей сейчас не до этого.
– Нет, – с удивлением услышала я свой ответ.
И Фрэнк, и Пэтти посмотрели на меня с недоумением.
– Что нет, дорогая? – спросила Пэтти.
– Нет, я хочу петь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85