И теперь к ним следовало относиться не как к работникам пищеблока – неприкасаемым (именно так и относились к ним студенты, которых они обслуживали), а как к мыслящим человеческим существам.
Для некоторых из них это имело огромное значение.
Я заметила шефа отдела размещения, доктора Джессапа, он сидел в компании других начальников. Все начальство выглядело недовольным. Из-за досадного недоразумения, чьей-то отрезанной головы, обнаруженной на территории кампуса, они были вынуждены явиться на работу раньше положенных 10 часов, и это в преддверии снежной бури! Даже президент колледжа, Филипп Эллингтон, был здесь и сидел рядом со Стивеном Эндрюсом, новым тренером баскетбольной команды. Стивен выглядел озабоченным. У него были на это причины: вся баскетбольная команда Нью-Йорк-колледжа, не говоря уже о группе поддержки, находилась сейчас в Фишер-холле.
После того как в первом семестре в студенческом обще житии погибло двое студентов, нашу резиденцию стали обзывать «Общагой смерти», что слегка нервировало всех университетских служащих, включая тренеров. Но кто бы осмелился поставить им это в вину? Уж никак не президент Эллингтон. Его положение было не из легких. Кому, как ни мне, помощнице директора «Общаги смерти», это знать?
Сейчас ситуация хуже некуда не только для президента Эллингтона, но и для начальника моего начальника, шефа отдела размещения. И он прекрасно это понимал. Привычный белоснежный платок в нагрудном кармане был скомкан, как будто кто-то – мои уникальные сыщицкие дарования позволили предположить, что это был сам доктор Джессап – им уже успел хорошенько попользоваться. Получасовое сидение за липким столом тоже не добавляло изящества его костюму.
– Хизер, – подозрительно сердечно обратился ко мне Джессап, когда я по зову одного из полицейских встала из-за стола, где сидела с того самого момента, как Питу пришло в голову обзвонить всех, кого только можно, включая доктора Джессапа и моего непосредственного начальника, Тома. – Детектив Канаван хочет с тобой поговорить. Ты помнишь детектива Канавана из шестого участка?
Еще бы не помнить!
– Детектив, – сказана я, протягивая руку слегка помятому мужчине среднего возраста с седеющими усами, который поставил ногу на сиденье пустующего стула.
Детектив Канаван оторвал взгляд от чашки кофе, дымящегося у него в руках. Его глаза цвета стали были окружены многочисленными морщинами, образовавшимися, видимо, от упорного стремления не упустить ни одной улики. Быть в Нью-Йорке детективом убойного отдела – это вам не шуточки! Печально, что не все, кто этим занимается, похожи на Криса Нота. Точнее говоря, как я успела заметить, никто.
– Рад снова видеть тебя, Хизер, – сказал детектив. Его рукопожатие оказалось таким же впечатляющим, как и в прошлый раз. – Как я понимаю, ты все видела. Что ты по этому поводу думаешь?
Я посмотрела на моего начальника, потом снова на детектива.
– Хм, – промычала я, не понимая, что происходит.
Погодите-ка, что же получается? Доктор Джессап и детектив Канаван на самом деле хотят, чтобы я помогала им в расследовании этого гнусного убийства? И это несмотря на то, что в прошлый раз их отношение к моей помощи было весьма отрицательным…
– Где тело?
– Детектив Канаван имел в виду совсем другое, Хизер, – натянуто улыбнулся доктор Джессап. – Он всего лишь хочет спросить, ты знаешь, кто… это?
Кэрол Энн Эванс, декан факультета – да-да, та самая, которая не хотела зачислять меня, пока я не продемонстрирую, что умею умножать дроби, – при слове «это» закашлялась и прикрыла рот скомканным платочком. Хотя, насколько я помню, она даже не попыталась взглянуть на то, что находилось в кастрюле.
Вот как! Они не хотят, чтобы я им помогала. Им нужно другое.
Тогда я сказала:
– Сложно сказать… – Я совсем не собиралась во всеуслышание заявлять, что Линдси Комбс, доморощенная принцесса и несостоявшаяся соседка Шерил по комнате, была обезглавлена каким-то или какими-то неизвестными, которые потом положили ее голову в кастрюлю и поставили на плиту в студенческой столовой Фишер-холла.
Я просто это знала. Вот так-то.
– Ну, давай же, Хизер, – улыбнулся одними губами доктор Джессап, взгляд его оставался холодным.
И специально для детектива Канавана он громко, чтобы слышали все, кто сидел в кафетерии, сказал:
– Хизер знает каждого из семи сот обитателей Фишер-холла по именам.
Он пытался произвести впечатление на президента Эллингтона, которому Адам обо мне так ничего и не рассказал, хотя меня вместе с его женой чуть не убили.
– В общем-то, да. – Неловкая ситуация. – Если только их несколько часов не варили на медленном огне.
Я не переборщила? Надеюсь, нет. Декан Эванс опять закашлялась. Я не специально, так получилось.
Мне крупно повезет, если декан мне этого не припомнит, когда я буду сдавать экзамены в Школе искусств и науки.
– Итак, кто же это? – По-моему, детектив не сознавал, что нашу беседу внимательно слушают все присутствующие. – Скажи, пожалуйста, имя.
Я почувствовала, что в животе у меня все сжалось, как тогда на кухне, когда Пит поднял крышку и я увидела мертвые глаза.
Я глубоко вдохнула. В воздухе витали привычные запахи… Пахло яйцами, колбасой и кленовым сиропом. Это не трупный запах. Хотелось бы верить.
Слава богу, что сегодня утром у меня не было времени съесть багет с сыром и беконом. Хотя и стаканчика кофе было вполне достаточно. Пол кафетерия слегка поплыл у меня перед глазами.
Я прокашлялась. Стало немного лучше.
– Линдси Комбс, – проговорила я. – Из группы поддержки «Анютиных глазок».
«Анютины глазки» – так, к сожалению, называется студенческая баскетбольная команда третьей лиги Нью-Йорка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85