– После аварии у Джессики был выкидыш.
Я закрыла глаза. Какая горькая ирония! И это после всей той лжи, которой она пичкала его столько времени.
– Ты же знаешь, Александр думал, что он…
Я кивнула.
– Но зачем она так жестоко лгала ему?
Генри проигнорировал мой вопрос.
– Александр рассказал мне о Шарлотте.
– Где он сейчас?
– Со своим отцом.
– А знаешь, Генри, она очень похожа на него. У нее вьющиеся черные волосы, которые даже падают на лоб точно так же, как у Александра. И потом глаза. Серые, с голубыми искорками. И конечно, она уже прекрасно знает, как наилучшим образом ими пользоваться. Она даже смеется, как… Генри, я не знаю, смогу ли это выдержать!
Генри встал и протянул мне руку.
– Давай уйдем отсюда.
Он отвез меня в свою квартиру на Итон-сквер, где мы и проговорили до самой темноты. К тому времени я уже перестала плакать, хотя прекрасно понимала, что в будущем мне еще предстоит пролить немало слез. Однажды я уже потеряла его и сумела выжить, но я отнюдь не была уверена, что смогу сделать это еще раз. Я даже не знала, хочется мне снова выживать или нет.
Генри помог мне надеть пальто и стал настаивать на том, чтобы отвезти меня домой. Но я решительно покачала головой. Прежде чем снова увидеть Шарлотту, мне необходимо немного побыть в одиночестве.
– Он очень хочет увидеть тебя, когда это все кончится, и просил меня узнать, где ты живешь.
Я смотрела на Генри и чувствовала, что время словно повернуло вспять. Как будто мы снова оказались в Фокстоне в тот день, когда по просьбе Александра он пригласил меня участвовать в их пьесе. Но на этот раз его ожидал отказ.
– Нет, Генри. Своими дальнейшими встречами мы только причиним еще больше боли тем, кто нас любит.
Я сказала это и впервые за долгое время подумала об Эдварде.
– А как же Шарлотта?
– Когда-нибудь я расскажу ей об отце. И тогда Шарлотта обязательно найдет его. Александру просто придется проявить немного терпения.
Генри проводил меня до двери. Перед тем как уйти, я в последний раз оглянулась:
– Пожалуйста, скажи Александру, что…
Но, взглянув в лицо Генри, прервала себя, внезапно осознав, что он тоже по-своему глубоко переживает за нас.
– А впрочем, ничего не надо говорить. Он и так узнает это в любом случае.
Не могу описать, что я пережила за последующие несколько недель. Боль утраты была совершенно невыносимой. Я думала о нем днем и ночью, вновь и вновь переживая каждую минуту, проведенную вместе. Постоянно задаваясь вопросом, за что Бог так наказывает нас, я вопреки очевидному никак не могла поверить, что это конец.
Именно упорное нежелание посмотреть правде в глаза как нельзя лучше свидетельствовало о моей гибели.
Я занималась повседневными делами, но представляла на месте Эдварда – Александра и подсознательно делала все, чтобы получше подготовиться к нашему окончательному воссоединению. Я дополнила библиотеку книгами по юриспруденции, заменила картины эпохи Возрождения импрессионистами – Кристина рыскала по всем аукционам, вооруженная списком того, что бы мне хотелось найти. Вестмур заполонили строители, оформители, садовники, которых я постоянно подгоняла, – все должно было быть готово к возвращению Александра…
– Но ведь это же обязательно нужно сделать! – возразила я Эдварду, когда он с тревогой заговорил о том, что я совершенно вымоталась от бесконечных хлопот.
Эдвард улыбнулся:
– В конце недели я уезжаю во Флоренцию. Не хочешь поехать со мной?
Его предложение меня ошеломило. Разве он не видит, что я слишком занята для поездок во Флоренцию? Почему бы ему не взять Шарлотту? Но оказалось, Шарлотта тоже не хочет ехать. Точнее, она бы с удовольствием поехала, но только вместе со мной. Она не хочет оставлять меня.
– Разве ты не видишь, что только помогла бы мне, если бы не путалась под ногами? Почему ты в последнее время совсем не играешь со своими друзьями? – раздраженно вскинулась я.
Дочка молча смотрела на меня своими огромными глазищами, но сейчас это не трогало меня, как прежде.
– Шарлотта, честное слово, я просто не знаю, что на тебя…
– Почему ты меня все время ругаешь? Что я сделала?
– Что? О Господи, Шарлотта, да ничего ты не сделала! Ты в последнее время совершенно невыносима. Почему бы тебе не погулять с лошадьми? Им прогулка не повредит, да и тебе тоже.
– Мы уже гуляли сегодня утром.
– В самом деле? – Я рассмеялась. – А я даже не заметила. У меня в последнее время голова настолько забита разными делами…
– Мамочка, может, я тебе смогу чем-то помочь? Давай подумаем – только мы вдвоем. Ты и я. Помнишь, как мы это делали раньше.
– Шарлотта, разве ты не видишь, что я занята? Скоро он приедет сюда и я…
– Кто приедет, мамочка? О ком ты все время говоришь?
Эти слова немного отрезвили меня.
– Так кто же, мамочка? – продолжала настаивать Шарлотта. – Кто скоро приедет?
– Шарлотта, почему бы тебе не сбегать и не найти Эдварда? Особенно, если ты все-таки решила ехать во Флоренцию.
Некоторое время спустя я обнаружила ее, сидящей на кровати и причесывающей куклу. Она была заплакана и отвернулась, увидев меня. Усилием воли я подавила новую волну раздражения.
– Хочешь поехать со мной в Лондон на выходные? Мы пойдем в театр.
Александр живет на Белгрэйв-сквер. Значит, я зайду туда и скажу, что скоро все будет готово к его приезду.
– А как же Эдвард? Он же хочет, чтобы мы с ним поехали во Флоренцию.
– А мы ему ничего не скажем. Мы вообще никому ничего не скажем. Подождем, пока он уедет, и незаметно ускользнем. Хотя нет. Канарейке мы, конечно, скажем. Да и почему бы ей не поехать с нами? Беги к ней, дорогая, и все расскажи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121