— Что с тобой? — повторил вопрос Гриндл.
Золотое Перо взяла себя в руки. Но как объяснить свою минутную слабость? То, что она ахарка, что из богатой родовитой семьи, для аваров секрета не составляло. Однако они не знали ее настоящего имени, не знали и о былом положении при дворе. Разве скажешь им, что Борнхелд ее сын? Вряд ли авары обрадуются, узнав, что она мать племянника короля, что принадлежит к высшей власти, первейшему врагу жителей леса. Скорее наоборот, не миновать натянутых отношений, а то и разрыва без объяснений.
Придя к этой мысли, Золотое Перо придала своему лицу беззаботное выражение и, разведя руками, сказала:
— Когда-то я знавала отца герцога Борнхелда. Кое-что вспомнила. Сущие пустяки. Не заслуживают внимания. Послушаем лучше Раума. Он еще не рассказал о пребывании за решеткой.
— Тюрьма есть тюрьма, а ахары — настоящие изверги, что о них говорить. Они не пощадили даже ребенка. Шира была в беспамятстве, могла умереть. И вот тут случилось нечто необычайное, — шаман поднял палец, призывая к вниманию. Ожидание слушателей достигло высшей степени напряжения. — В тюрьму вместе со своим лейтенантом пришел Боевой Топор. Оба повели себя крайне странно. Боевой Топор избил Хранителя Плуга, а лейтенант осадил охранников. А дальше случилось и вовсе невероятное. Боевой Топор вошел в камеру и попросил меня передать ему Ширу.
— И ты отдал Ширу топороносцу? — гневно спросила Иза.
— Отдал, потому что на лице этого человека не было и следа жестокости и коварства. Я видел, он сочувствует нам.
— И что же дальше? — не выдержала Барсарб.
— А дальше он взял девочку на руки и, к моему великому удивлению, стал напевать ей Песню Оздоровления. Шира быстро пришла в себя.
Слушатели выпучили глаза. Откуда ахару известна Песня Оздоровления?
— Друзья мои, — заключил шаман, — командир воинов Сенешаля — удивительный человек. У него душа икарийского чародея.
Золотое Перо чуть снова не вскрикнула. Как же она сразу не догадалась, что Боевой Топор ей кого-то напоминает не только оттого, что он похож на Приама, но также и потому, что и статью, и смуглым цветом лица схож с икарийцем? Да и надменность его, которая бросилась ей в глаза, видно, не отвратительная черта служителя Сенешаля, а естественная манера держаться икарийского чародея. И тут ее поразила невероятная мысль. Да нет, быть не может! Ее уверили, что младенец мертворожденный…
Словно издалека послышался голос Барсарб. Золотое Перо встрепенулась.
— Как объяснить необычайные знания командира топороносцев? — спрашивала шаман.
Раум развел руками.
— Многотрудный вопрос. Лучше обсудить его с икарийцами. Скоро Йул, и мы встретимся с ними.
— Через неделю нам надо сниматься с места, — кивнув, сказал Гриндл. — Путь на север не близок. Ты сможешь идти?
— За неделю, как бы он ни храбрился, ему не поправиться, — вмешалась Барсарб.
— Мы понесем Раума на носилках! — выпалил Хелм. — Я сам их сделаю.
— Молодчина, Хелм! — похвалил сына Гриндл. — Из тебя выйдет толк. Придет время, и ты станешь главой нашего клана.
Подросток выпятил грудь. Флит зарделась от удовольствия. Сестры наградили Хелма уважительным взглядом.
— А как же я? — подала голос Азур. — Вы возьмете меня с собой? Мне нельзя возвращаться в Смиртон.
— Сначала расскажи, что тебе угрожает, — сказала Барсарб строгим голосом.
Азур растерялась. Поймут ли ее авары? Поймут ли, что Хаген погиб случайно? Поймут ли, что вынужденно напала на лейтенанта топороносцев? Азур перевела взгляд на Золотое Перо, словно в поисках дружеского участия, но, увидев, что та задумалась, решилась ответить на свой страх и риск, ничего не скрывая:
— Меня сожгут на костре.
— Сожгут на костре? — Барсарб содрогнулась. — За что?
— Да хотя бы за то, что я дала убежать Шире и Рауму. Но дело не только в этом. Мне хотел помешать отец, но, набросившись на меня, он напоролся на собственный нож и умер. Его гибель припишут мне. Уже приписали, не сомневаюсь. А потом… потом я напала на лейтенанта топороносцев, ударила его камнем по голове. Но, поймите, чтобы спасти Ширу и Раума, другой возможности не было.
— Убийство есть убийство, даже непреднамеренное, — холодно сказала Барсарб, не отводя глаз от девушки.
Азур опустила голову и тихо произнесла:
— Я знаю, это не оправдание, но мой отец, Хаген, был грубым, безжалостным человеком. Сначала он третировал мать, а когда она убежала, не выдержав издевательств, принялся за меня. Все последнее время он меня избивал. Если не верите, посмотрите. Исполосована вся спина, — Азур собралась поднять блузку, но неожиданно разрыдалась.
Спину девушки оголила Золотое Перо. Оголила и вздрогнула. Какой ужас! Шрамы, язвы, кровоподтеки! Почему же Азур никогда не жаловалась? Покачав головой, Золотое Перо развернула Азур за плечи и угрюмо спросила:
— Что скажешь, Барсарб?
Барсарб не ответила. Она была потрясена, как и все, но ведь убийство куда более тяжкое преступление, чем побои, даже самые изуверские…
Ее размышления внезапно прервала Шира. Девочка подбежала к Азур, дотронулась до ее лба, а затем, оглянувшись и устремив взгляд на Раума, громко сказала:
— Принята!
— Что это значит, Шира? — воскликнул Раум.
— Принята! — повторила девочка, сердито сверкнув глазами.
Заметив, что шаман озадачен, Азур робко сказала:
— Если позволите, я дам пояснение.
— Говори! — потребовала Барсарб.
— Когда Хаген напоролся на нож, Шира смочила пальцы пролившейся на пол кровью, вывела у меня на лбу три полоски и произнесла то же слово: «Принята!»
— Это мало что объясняет, — буркнула недовольно Барсарб. — Раум, что скажешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131