Причина его таится в вашей прошлой работе.
Трэвен кивнул, думая об охотничьем ружье и лезвиях под ногтями женщины.
– Скорее всего, вы правы, – согласился он. Канеоки поправил пиджак и галстук. На его лице
отразилось облегчение. Подняв голову, капитан впервые заметил вертолет прессы, описывающий круги над их
головами.
– Я обязательно скажу об этом в своем заявлении средствам массовой информации. А сейчас почему бы вам, Трэвен, вместе с Хайэмом не уехать отсюда? Думаю, так будет лучше. Это устранит неправильное толкование происшедшего.
– И, возможно, исключит предположения о связи корпорации Нагамучи с нападением на нас, – сказал Трэвен. – Я понимаю. – Он повернулся и пошел к своей машине, прежде чем Канеоки успел ответить. Почти тут же путь ему преградила знакомая журналистка, пытающаяся одновременно поправить прическу и говорить, держа в зубах блокнот. Он сделал жест в сторону Канеоки, поправляющего галстук. Когда Трэвен произнес:
– Вот там капитан, возглавляющий отдел по расследованию убийств, – журналистка с энтузиазмом бросилась к Канеоки, надеясь взять у высокопоставленного руководителя департамента полиции интервью по поводу растущей преступности на улицах Далласа.
– Мик? – услышал он голос Ковальски, идущего рядом.
– Мне нужно сегодня встретиться с Эскобаром, – произнес Трэвен таким тихим голосом, что Хайэм не мог услышать его.
Ковальски кивнул и растаял в сумерках.
Трэвен посмотрел на поврежденный кузов «Чероки», убедился в том, что мастерская выправит все за пару часов, и сел за руль, пытаясь не вспоминать убитую женщину.
– С тобой все в порядке? – спросил Хайэм.
– Да, – ответил Трэвен, вливаясь в транспортный поток с помощью полицейских в форме, узнавших его.
24
– Ты действительно хочешь отправиться в одиночку на встречу с Эскобаром? – В ночной темноте низкий голос Ковальски прозвучал в мозгу Трэвена тише обычного. Для ночных операций они выбрали специальную частоту связи.
– Вообще-то я не буду чувствовать себя одиноким во время встречи, – напомнил ему Трэвен.
– Это верно, но все-таки куда лучше, когда кто-то прикрывает тебя, стоя рядом.
Взглянув на сигнал светофора, Трэвен перешел улицу. На нем были черный плащ, надетый поверх рубашки, джинсы и кроссовки. Оба пистолета лежали в карманах плаща, и детектив не застегивал его, несмотря на мелкий дождь, сыплющийся на город, и пронизывающий холод. «Чероки» он оставил в трех кварталах от дома Эскобара на случай, если машину заметит полицейский патруль. Трэвен все еще не знал, насколько внимательно следит за ним Канеоки, хотя и не сомневался в том, что слежка ведется. Больше всего возмущало его, что за ним, сержантом полиции, следят его же товарищи. И все-таки он не захотел отказываться от представившейся возможности.
– Если все пройдет так, как мы задумали, поддержки не понадобится.
– А если понадобится, будем считать, что тебе чертовски не повезло.
– Не беспокойся, все будет в порядке.
– Мне не следовало отпускать тебя одного.
– У тебя не было выбора.
– Да нет же, был.
Трэвен повернул за угол. Подошвы кроссовок шлепали по тротуару. Дождь усилился, посыпались крупные капли. Трэвен съежился, вспоминая о двух убитых женщинах.
– Чем сейчас занимается Эскобар? – спросил он, включив микрокристалл связи.
– У него вечеринка. Просто удивительно, что после тридцати лет работы на картель он все еще полон жизни. Этот сукин сын способен перепить любого из нас, а когда мы полностью отключимся, еще провозгласит тост за наше здоровье.
– Он знает, что Очоа арестован?
– Не имею представления. Мы не в состоянии прослушивать, что у него происходит, а сплетни на улицах о сеньоре Эскобаре стали за последнее время очень редкими и сдержанными. Тебе не кажется, что Эскобар ушел в тень, когда его молодой конкурент начал выдвигаться на первый план?
– Пожалуй, ты прав.
– Странно, но мы никогда раньше об этом не думали.
– Были слишком заняты текущими делами. Оглядываться назад всегда легче, да и проще делать выводы. – Трэвен посмотрел на небоскреб Хсинг. В дневное время он казался таким красивым – гигантское здание из бетона и цветного стекла, жильцы которого принадлежали к числу самых богатых людей Далласа. Однако ночью, когда верхние этажи терялись в темных тучах, окружающих их, подобно крепостному рву, небоскреб походил на зловещую крепость, пользующуюся темнотой в качестве одного из своих оборонительных сооружений.
– Когда ты в последний раз встречался с Эскобаром
лицом к лицу? – спросил Ковальски.
– Шестнадцать месяцев назад.
– Насколько я помню, в тот раз вы расстались отнюдь не друзьями.
– Верно.
– Он может прийти к выводу, что депортация из Соединенных Штатов не такая уж большая цена за твое убийство. Ты об этом подумал?
– Да. Но не стоит забывать, что Эскобар играет роль посла Колумбии в США, ему нравится здесь жить. Даллас стал для него таким же родным домом, как и Медельин, да и заниматься бизнесом здесь очень удобно.
– Не говоря об огромных доходах, к которым он привык.
– Совершенно верно. И это еще одна причина, по которой он не станет пытаться убить меня сегодня вечером.
Ковальски промолчал. Доводы Трэвена его явно не убедили.
Трэвен стоял напротив небоскреба Хсинг и думал о том, что даже если телохранители Эскобара еще не успели обратить на него внимания, то уж охранники здания наверняка взяли на заметку.
– Кого из своих парней направил сюда департамент по борьбе с наркотиками?
– Это не парень, а дама.
– Гибсон?
– Да.
– Она не возражала против сценария сегодняшней встречи?
– Нет, при условии, что мы обо всем поставим ее в известность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123