– Нет. Я не знаю.
– Я тоже, – сказала я.
– Ты простофиля, – сказал Констанца. – Поверить не моту, что ты попалась на удочку и взяла собаку Саймона.
– Да она мне вроде нравится.
– Только не оставляй его одного в машине.
– Ты хочешь сказать, что это противозаконно?
– Нет. Он сожрал у Саймона переднее сиденье. Остались лишь клочки пенопласта и несколько пружин.
– Спасибо, что поделился информацией.
Констанца ухмыльнулся.
– Решил, что тебе полезно знать.
Я отъехала, раздумывая над тем, что если Боб сожрет сиденье моего «Бьюика», оно, скорее всего, регенерирует. Может, я становлюсь похожей на бабулю, но голубой «Бьюик» начал приводить меня в изумление. Создавалось впечатление, что чертова тачка не подвержена никаким повреждениям. Ей было уже почти полста, но краска на ней родная и в прекрасном состоянии. Вокруг все машины во вмятинах или совсем разбиты, но ничего подобного не происходит с «Бьюиком».
– Прям не по себе становится, – поделилась я с Бобом.
Боб прижал нос к стеклу и, казалось, ничем не интересовался.
Я все еще ехала по Гамильтон-стрит, когда зазвонил мой сотовый.
– Привет, детка, – сказал Рейнджер. – Что у тебя есть для меня?
– Только основные данные по Лотте. Хочешь знать, где она живет?
– Поехали.
– Она хорошо выглядит в сером.
– Это поддержит меня в трудную минуту.
– Гм. Не в духе?
– «Не в духе» – это слабо сказано. Хочу попросить об услуге. Мне надо, чтобы ты взглянула сзади на дом Рамосов в Диле. Любого другого из моей команды обязательно заподозрят, но вряд ли женщина, гуляющая с собакой по пляжу, покажется охранникам Рамосов подозрительной. Я хочу, чтобы ты точно описала дом, то есть сосчитала окна и двери.
* * *
В четверти мили от участка Рамосов находился общественный пляж. Я оставила машину на дороге и вместе с Бобом пошла через дюны. Небо затянуто тучами, да и холоднее здесь, чем в Трентоне. Боб держал нос по ветру и кайфовал, я же застегнула куртку до самого подбородка и пожалела, что не захватила ничего потеплее. Большинство больших, дорогих домов на побережье были закрыты, там в это время года никто не жил. Серые, холодные волны набегали на берег. Вдоль линии прибоя сцепились несколько чаек, вот и все. Только я, Боб и чайки.
Показался большой розовый дом. С пляжа он был лучше виден, чем с улицы, во всяком случае, большинство окон первого этажа и весь второй этаж. Вдоль всего фасада веранда. К главному корпусу пристроены два крыла. Северное крыло – гаражи и, возможно, спальни над гаражами. В южном крыле было два этажа, с виду явно жилых.
Я продолжала перепахивать песок и, стараясь казаться не слишком заинтересованной, пересчитывала окна и двери. Просто женщина гуляет с собакой, попутно отмораживая себе задницу. У меня был с собой бинокль, но я побоялась его вытащить. Невозможно было определить, наблюдает за мной кто-нибудь из окон или нет. Боб бегал вокруг меня, не обращая ни на что внимания, радуясь прогулке. Я прошла дальше мимо еще пары домов, потом вернулась на общественный пляж, около которого оставила «Бьюик». Миссия завершена.
Мы с Бобом погрузились в машину, выбрались на дорогу и еще раз проехали мимо дома Рамосов. Когда я притормозила на углу, к машине подбежал человек лет шестидесяти. На нем был тренировочный костюм и кроссовки. И он энергично махал руками.
– Остановитесь! – крикнул он. – Остановитесь на минуту!
Я готова была поклясться, что вижу перед собой Александра Рамоса. Нет, это просто смешно.
Он подошел к передней дверце и постучал в стекло.
– У вас нет сигарет? – спросил он.
– Это... как его... нет.
Он показал мне двадцатку.
– Отвезите меня в лавку за сигаретами. Это займет не больше минуты.
Грубый акцент. Ястребиные черты. Тот же рост и фигура. Нет, определенно он походил на Александра Рамоса.
– Вы где-то здесь живете? – спросила я.
– Да, живу в этом дерьмовом розовом уродце. Какая вам разница? Вы повезете меня в лавку или нет?
Бог мой, Рамос, вне всякого сомнения.
– Я обычно не впускаю в машину незнакомых мужчин.
– Да будет вам! Мне нужны сигареты. К тому же у вас на заднем сиденье большая собака, да и выглядите вы так, будто постоянно возите незнакомых мужчин. Вы что, думаете, я вчера родился?
– Нет, точно не вчера.
Он открыл дверцу машины и залез на сиденье рядом со мной.
– Очень смешно. Повезло же мне, остановил юмористку.
– Я тут ничего не знаю. Где продаются сигареты?
– Здесь поверни за угол. До лавки с полмили.
– Если до лавки всего полмили, почему вы не пошли пешком?
– У меня свои причины.
– Не разрешают курить? Не хотите, чтобы кто-нибудь вас видел у лавки?
– Проклятые доктора! Я вынужден тайком выбираться из собственного дома, чтобы достать сигареты. – Он махнул рукой. – К тому же я не выношу этот дом. Он мне напоминает мавзолей, полный трупов. Чертов розовый кусок говна.
– Если вам не нравится дом, зачем же вы в нем живете?
– Хороший вопрос. Я давно должен был бы его продать. Никогда его не любил, с самого начала. Но тогда я только что женился, и моя жена выбрала этот дом. Ей все требовалось розового цвета. – Он умолк. – Как же ее звали? Трикси? Труди? Черт, не помню.
– Вы не помните, как звали вашу жену?
– У меня было много жен. Очень много. Четыре. Нет, подождите... пять.
– А сейчас вы женаты?
Он отрицательно покачал головой:
– Я завязал с браками. В прошлом году перенес операцию на простате. Когда-то бабы выходили за меня замуж из-за моих бубенчиков и из-за моих денег. А теперь только из-за денег. – Он покачал головой. – Это не пойдет. Нужно же иметь принципы, верно?
Я остановилась у магазинчика, и он выпрыгнул из машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75