– Уж эти женщины! – Он повернулся и захромал к двери.
– Эй, – крикнула я, – куда это ты пошел?
– Ухожу. Палец дико болит. И взгляни на мой ботинок. В нем огромная дыра. Ты считаешь, обувь растет на деревьях? Ты не считаешься ни с кем, только о себе думаешь. Все вы, женщины, одинаковые. Только берете, берете, берете. Вечно дай, дай, дай.
– Насчет ботинка не волнуйся. Государство даст тебе новые. Вместе с миленьким оранжевым костюмом и цепочкой на ноги.
– Даже не думай, я никуда не пойду, пока все не будут уверены, что я безумен.
– Меня ты уже заставил поверить. Кроме того, у меня пистолет, и, если нужно, я снова в тебя выстрелю.
Он поднял руки.
– Валяй, стреляй.
Но я не могла выстрелить в безоружного человека. К тому же у меня кончились пули. Как раз собиралась купить, еще список составила: молоко, хлеб, пули.
Я пробежала мимо него, схватила сумку и высыпала все на пол, поскольку посчитала такой способ быстрейшим для поисков наручников и перечного баллончика. Мы с Мансоном одновременно кинулись к рассыпанному мусору, и он победил. Он схватил баллончик и прыгнул к двери.
– Если приблизишься, тебе достанется, – заявил он.
Я смотрела, как он скачет по холлу, жалея больную ногу. Остановился у двери лифта и потряс баллончиком.
– Я еще вернусь, – пообещал он. Вошел в лифт и исчез.
Я закрыла и заперла дверь. Замечательно. Надо же, как все вышло. Я пошла на кухню, поискать, чем утешиться. Торт кончился. Пирог тоже. В буфете не завалялось ни одной шоколадки. Выпивки нет. Даже чипсов нет. И арахисового масла не осталось.
Мы с Бобом попробовали съесть по паре оливок, но они явно не годились в такой ситуации.
Я собрала все с пола в передней и сунула обратно в сумку. Положила разбитый детектор на буфет, выключила свет и вернулась на диван. Я лежала в темноте и вспоминала последнюю угрозу Мансона. Неважно, действительно ли он был сумасшедшим или только притворялся. Главное в том, что я едва не осталась без соска. Наверное, мне не следует спать, пока я не установлю на дверь хорошую щеколду. Он сказал, что вернется, и я не знала, что он имел в виду – через час или через день.
Но вот в чем беда – глаза у меня слипались. Я попробовала петь, потом считать слонов, но заснула где-то на десятом. Следующее, что помню: я проснулась от ощущения, что я в комнате не одна. Я лежала неподвижно, сердце пропускало удары, в легких не хватало воздуха. Я не слышала шагов по ковру. Не чувствовала никакого постороннего запаха. Было лишь ни на чем не основанное убеждение, что кто-то со мной рядом.
Вдруг, без всякого предупреждения, пальцы обхватили мое запястье, приведя меня в действие. Выброс адреналина в кровь, и я ринулась с дивана на нарушителя моего спокойствия.
От неожиданности мы оба свалились на журнальный столик, а оттуда на пол. Через секунду он пригвоздил меня к полу всем своим телом, и нельзя сказать, чтобы это было неприятно, поскольку я уже сообразила, что лежу под Рейнджером. Мы лежали пах к паху, грудь к груди, и он держал меня за запястья. Прошла минута, мы лежали молча и только тяжело дышали.
– Хороший прыжок, детка, – сказал он и поцеловал меня. Сомневаться в его намерениях не приходилось. Так, например, не целуют кузину. Так, пожалуй, целуют женщину, с которой собираются сорвать одежду и дать ей основания восславить господа.
Он продолжал целовать меня и провел ладонями по моей груди. Слава богу, я не лишилась одного соска! Меня охватил жар, и соски затвердели.
Раздался скрип двери в спальню, и бабушка высунула голову.
– Здесь все в порядке?
Дивно. Теперь она проснулась!
– Да, все нормально, – ответила я.
– Это на тебе Рейнджер?
– Он показывал мне прием самообороны.
– Я бы не возражала тоже познакомиться с таким приемом, – призналась бабуля.
– Ну, мы вроде уже закончили.
Рейнджер скатился с меня и остался лежать на спине.
– Не будь она вашей внучкой, я бы ее пристрелил, – сказал он.
– Черт, – сказала бабушка, – вечно я пропускаю самое интересное.
Я вскочила на ноги и поправила футболку.
– Ты ничего не пропустила. Я собиралась сварить какао. Ты будешь?
– Разумеется, – сказала бабушка. – Пойду надену халат.
Рейнджер взглянул на меня. В комнате было темно, только немного света из открытой двери спальни. Но этого хватало, чтобы увидеть, что, хоть он и улыбается, глаза смотрят серьезно.
– Спасенная бабушкой.
– Ты какао хочешь?
Он прошел за мной на кухню.
– Мимо.
Я протянула ему листок бумаги с рисунком дома.
– Вот то, что ты просил.
– Еще что-нибудь?
Он знал про Александра Рамоса.
– Откуда ты знаешь?
– Я следил за домом на пляже. Видел, как ты его посадила в машину.
Я налила в две кружки молока и сунула их в микроволновку.
– Что с ним такое? Он остановил меня, чтобы попросить сигарету.
Рейнджер улыбнулся:
– Ты когда-нибудь пыталась бросить курить?
Я отрицательно покачала головой.
– Тогда тебе не понять.
– А ты курил?
– Чего только я не делал. – Он взял с буфета детектор и повернул его в руке.
– Я заметил перекусанную дверную цепочку.
– Ты у меня сегодня не единственный посетитель.
– Что случилось?
– Тип, сбежавший из-под залога, вломился ко мне в квартиру. Я прострелила ему ногу, и он ушел.
– Ты, верно, не читала «Справочник охотников за сбежавшими преступниками». Твоя задача – ловить плохих парней и тащить их назад в тюрьму.
Я размешала какао в горячем молоке.
– Рамос хотел, чтобы я сегодня снова приехала. Предложил мне работу по доставке ему сигарет.
– Тебе такая работа не нужна. Александр может быть импульсивным и непредсказуемым. К тому же он параноик. Он сидит на таблетках, но не всегда их принимает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75