Ганнибал нанял охранников следить за стариком, но они в сравнении с ним салаги. Убегает при первой возможности. У них с Ганнибалом борьба за власть, так что тебе не стоит попадать под обстрел.
– Надо же, как мило, – сказала бабушка, которая как раз, шаркая ногами, вошла в кухню и взяла свою кружку с какао. – С тобой жить куда интереснее. Когда я жила у твоей матери, к нам никогда среди ночи не приходили в гости мужчины.
Рейнджер положил детектор на буфет.
– Мне пора. Приятного аппетита.
Я пошла проводить его до двери.
– Не надо ли еще что-нибудь для тебя сделать? Проверить почту, например? Полить цветы?
– Мою почту получает адвокат. А цветы я поливаю сам.
– Значит, ты чувствуешь себя в безопасности в Бэткейву?
Он слегка улыбнулся. Наклонился и поцеловал меня в шею, там, где кончался ворот футболки.
– Приятных сновидений.
Перед уходом он попрощался с бабушкой, которая все еще торчала на кухне.
– Какой приятный, вежливый молодой человек, – заметила бабушка. – И прекрасно оборудован.
Я направилась прямиком к стенному шкафу, нашла бутылку виски и налила щедрую порцию в свое какао.
* * *
На следующее утро мы с бабулей мучились похмельем.
– Нельзя мне так поздно пить какао, – пожаловалась бабушка. – Такое впечатление, что глаза сейчас вылезут из орбит. Наверное, мне надо провериться насчет глаукомы.
– Тебе лучше проверить уровень алкоголя в крови, – посоветовала я.
Я выпила пару таблеток аспирина и потащилась на парковочную площадку. Хабиб и Митчелл уже наличествовали, сидя в зеленом микроавтобусе с двумя сиденьями для детей сзади. Однако детей не было.
– Миленькая дозорная машина, – заметила я. – Подходит по всем статьям.
– Даже не начинай, – сказал Митчелл. – У меня плохое настроение.
– Это машина твоей жены, верно?
Он мрачно взглянул на меня.
– Хочу облегчить вам жизнь. Чтобы вы не заблудились, сообщаю, что еду прямиком в контору.
– Ненавидеть это место, – заявил Хабиб. – Оно проклято! Там плохо!
Я подъехала к конторе и остановилась напротив входа. Хабиб остановился в середине квартала и не выключил мотор.
– Эй, подруга, – сказала Лула, – а где Боб?
– С бабушкой. Они сегодня отсыпаются.
– По твоему виду можно догадаться, что и тебе не мешало бы отоспаться. Ужасно выглядишь. Если бы все твое лицо было такого же цвета, как под глазами, ты могла бы перебраться в мой район. Разумеется, есть и положительная сторона: при таких кругах под налитыми кровью глазами на этот мерзкий прыщ уже не обращаешь внимания.
Но по-настоящему положительным было то, что сегодня я плевать хотела на этот прыщ. Забавно: немного приключений с опасностью для жизни, и совсем по-другому смотришь на такой пустяк, как прыщ. Больше всего в данный момент меня волновала следующая проблема: как бы прищучить Мансона. Мне не улыбалось провести еще одну бессонную ночь, опасаясь сгореть в огне.
– У меня предчувствие, – сказала я Луле, – что Мансон у себя дома. У меня сегодня настроение взять кого-нибудь за шкирку.
Я вынула из сумки пистолет.
– У меня кончились пули, – сказала я Конни. – У тебя не найдется лишних?
Из своего кабинета высунулся Винни.
– Ты заряжаешь пистолет? Я не ошибся? Это по какому случаю?
– У меня полно пуль в пистолете, – обиделась я и прищурилась. – Должна сказать, что я вчера подстрелила кое-кого.
Все дружно ахнули.
– Кого это ты подстрелила? – спросила Лула.
– Морриса Мансона. Он залез в мою квартиру.
Винни кинулся ко мне.
– Где он? Умер? Надеюсь, ты не стреляла ему в спину? Я не устаю повторять – только не в спину.
– Да не стреляла я в спину. Я прострелила ему палец.
– Да? И где же он?
– О господи, – вздохнула Лула. – Ты выстрелила ему в ногу последней пулей, так ведь? Ты слегка зацепила эту свинью, и у тебя кончились пули? – Она покачала головой. – Ну и как тебе это понравилось?
Вернулась Конни с коробкой.
– Тебе они и вправду нужны? – спросила она. – Ты неважно выглядишь. Не знаю, правильно ли давать женщине пули, когда у нее прыщ на подбородке.
Я зарядила пистолет и сунула коробку в сумку.
– Со мной все в порядке.
– Перед вами женщина, которая что-то задумала, – прокомментировала Лула.
«Перед ними женщина, страдающая от похмелья, которая думает только о том, как бы протянуть этот день», – мысленно уточнила я.
На полдороге к дому Мансона на Рокуэлл-стрит я притормозила у тротуара, и меня вырвало. Митчелл и Хабиб, наблюдавшие эту сцену, поморщились.
– Видать, та еще выдалась ночка, – заметила Лула.
– Даже вспоминать не хочу. – И это были не просто слова. Я действительно не хотела думать об этой ночи. В смысле, что такое, черт возьми, происходит между мной и Рейнджером? Наверное, у меня крыша поехала. Поверить не могу, что я сидела с бабушкой и глушила виски, запивая горячим какао. Я не умею пить. Я пьянею от двух бутылок пива. У меня было такое ощущение, будто мозги мои вылетели куда-то в космос, а тело осталось мучиться на земле.
Я проехала еще четверть мили и свернула к «Макдоналдсу». Мне требовалось лекарство от похмелья, которое никогда меня не подводило: картошка фри и кока-кола.
– Раз уж мы здесь, – сказала Лула, – я тоже себе возьму самую малость. Яичница, картошка, шоколадный коктейль и «биг мак», – крикнула она через мою голову.
Я почувствовала, что зеленею.
– Это называется «самая малость»?
– Да, ты права, – согласилась она. – Картошки не надо.
Парень из окошка протянул мне большой пакет и заглянул в машину.
– А где ваша собака?
– Дома.
– Плохо. В прошлый раз у вас клево получилось. Господи, такая гора...
Я нажала на газ и уехала. Мы еще не доехали до дома Мансона, как с едой было покончено, и я чувствовала себя значительно лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75