Гости вошли. Комната была пуста: только по стенам тянулся ряд запертых шкафов.Хозяйка дома открыла первый из них.В нем висело холщовое платье с узором из мелких полинявших букетиков рядом с короткой юбкой и чепцом с кружевными завязками.– Это мой костюм прачки, бывший на мне, когда я познакомилась с Лефевром, – простодушно объяснила супруга маршалa. – Ах, то была эпоха, когда брали приступом Тюильри.– И когда ты заставила меня спасти жизнь убийцы из-за угла! – вполголоса прибавил Лефевр.– Шш! – остановила его жена, указывая глазами на Анрио. – Ведь ты отлично знаешь, что ни здесь, ни у императора нельзя заикаться о том, кто стал для нас теперь не более как давно умершим другом. Ах, – продолжала она вслух, отворяя второй шкаф, – вот мой мундир маркитантки, тот самый, что был на мне в Вердене и Флерю. Вот прореха, сделанная штыком австрийца.Все присутствующие приблизились и стали рассматривать с почтительным любопытством костюм, напоминавший былые сражения, рану Екатерины и славу ее мужа.– Вот в этом третьем шкафу, – продолжала она, по-прежнему блуждая в своем прошлом, – хранится мое роскошное платье супруги маршала; я щеголяла в нем, когда Лефевр получил из рук императора в Булонском лагере звезду Большого Орла Почетного легиона. – Перейдем к другим костюмам, с которыми связаны важные воспоминания, – сказала хозяйка дома. – Вот мое платье, в котором я присутствовала на коронации…, мой придворный шлейф, заказанный для представления императрице… дорожная шуба, сшитая для моей поездки к Лефевру в Данциг.Она перечисляла таким образом поочередно все туалеты, благоговейно сберегаемые здесь, последовательно открывая хранилища, куда были тщательно убраны эти свидетели богатой приключениями жизни.Дойдя наконец до последнего шкафа, Екатерина, усмехаясь, сказала:– Сейчас мы осмотрим вот этот. Теперь дошла очередь до старых обносков Лефевра.И как она продемонстрировала свой гардероб, так и тут она стала последовательно показывать посетителям: мундир французского гвардейца, который носил Лефевр до революции, его саблю лейтенанта национальной гвардии, которой он действовал 10 августа 1792 года. Затем она показала форму стрелка 13-го пехотного полка, потом генеральский мундир, который он носил, заменив в Мозельской армии Гоша, его фрак сенатора, его парадный мундир маршала Франции.Все присутствующие были растроганы, и никто из них не подумал усмехнуться про себя, когда, распахнув еще один шкаф, оставленный ею напоследок, Екатерина вынула оттуда два костюма эльзасских крестьян, мужской и женский.– Мы с мужем хотим, чтобы нас похоронили в этих скромных платьях, – проговорила Екатерина. – Эту юбку я носила, будучи крестьянкой; а в этой блузе щеголял Лефевр, когда работал на мельнице в своей деревне. В этих старых одеяниях мы сойдем вместе в могилу и успокоимся навсегда.– Да, это мое самое задушевное желание, – подтвердил Лефевр. – Вот здесь, друзья мои, вся наша геральдика и галерея предков. Император возвел нас в сан герцога и герцогини, но мы остались теми же, кем были и раньше. Когда похоронят солдата Лефевра и маркитантку Екатерину, снимут с них их дорогие, пышные придворные платья, я хотел бы, чтобы о нас просто сказали следующие слова: «Лефевр и его жена Сан-Жень не обладали портретами предков. Их геральдику составляли старые рабочие и военные одеяния. Они не были потомками, но будут славными предками своих потомков». VI Пока гости любовались семейными реликвиями, которые показывали им Лефевр и Екатерина, Наполеон прошел в отдельный домик, предоставленный ему любезными хозяевами. Император объявил маршалу и его жене, что намеревается провести ночь под их гостеприимным кровом и думает вернуться в Париж на другой день утром, после венчания, которое должно было совершиться в часовне замка.В распоряжении Наполеона были курьеры, и он, взяв с собой секретаря Меневаля, продолжал заниматься текущими делами. Наполеон работал непрерывно и везде чувствовал себя как дома.В этот день император казался необычно рассеянным. Он несколько раз справлялся о том, который час, нетерпеливо ходил взад и вперед по комнате, служившей ему кабинетом, внезапно открывал дверь в соседнюю гостиную, как бы надеясь увидеть в ней кого-то. Затем он с досадой закрывал ее и с видом разочарования снова начинал ходить из одного конца кабинета в другой. Меневаль заметил странное поведение Наполеона, но не мог объяснить себе его причину и решил, что беспокойство императора, вероятно, вызвано какими-нибудь неприятными известиями из России.– Ну, довольно на сегодня, Меневаль, – воскликнул наконец Наполеон, не владея больше собой, – можете уходить и принять участие в увеселениях, которые устраивает герцог Данцигский по случаю свадьбы своего питомца, полковника Анрио. Вы молоды, Меневаль, для вас теперь как раз время повеселиться. Я думаю, что бал будет очень оживленный; все так рады ему. Мне кажется, что сегодня здесь много хорошеньких женщин. А вы обратили внимание на невесту, Меневаль? Я нахожу ее очень пикантной.– Да, ваше величество, это одна из самых прелестных женщин, каких мне приходилось до сих пор встречать при вашем дворе, – ответил секретарь. – Полковнику Анрио многие позавидуют.– Ах, и вы находите ее хорошенькой? – живо воскликнул император и затем прибавил деланно равнодушным тоном: – Прежде чем уйти, приготовьте мне приказ для офицера, которого я могу в любую минуту послать в Париж к военному министру. Мне нужно взять из министерства портфель, в котором находятся планы расположения войск, размещенных в прибалтийском районе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80