-- Почему никто не работает?.. -- спросил Адам. -- В публичном доме санитарный день?
-- У нас траур, -- ответил заведующий отделом промышленности.
-- Да-да, я знаю. А ведь только вчера... -- вспомнил Адам опять. -Впрочем, мы должны быть благодарны Куриляпову за то, что он сэкономил стране одну пенсию.
-- А вас уже утвердили приказом? -- спросил ответственный секретарь.
-- Нет, -- ответил Сусанин. -- Я ведь пока не дал согласия, я осматриваюсь.
-- А вы читали когда-нибудь наше "Зеркало"? -- спросил замредактора.
-- Я даже обклеил им все стены, когда делал дома ремонт. А потом стал хохотать, потому что оказался в комнате смеха.
-- Значит, вы в курсе, -- сказал замредактора, -- что нас волнует, какие проблемы мы ставим перед читателем, к чему зовем?
-- Конечно! -- ответил Сусанин. -- Могу кратко пересказать. На первой полосе вы пишете аршинными буквами, что все в стране идет по плану, без срывов и под "Знаком качества", и общество несется по шпалам к коммунизму, протяжным посвистом отмечая полустанки военного коммунизма, переходного периода, строительства социализма, развитого социализма, социализма, развивающегося из себя, и все остальные, у которых еще нет названий. И на фоне такого безграничного энтузиазма и подушно распланированного счастья, в окружении блаженного смрада, испускаемого империалистическими странами, вторая полоса поднесет грустный до слез рассказ о производственном подлеце, спекулянте или жулике. На худой конец читателю подарят историю о равнодушном человеке, который прошел мимо хулиганов, избивавших бабушку-старушку.
-- Как же вы собираетесь быть редактором, если вас не интересует, чем живет и дышит страна? -- спросил ответственный секретарь. -- У вас в квартире нет ни радио, ни телевизора. Вы даже на "Правду" не подписываетесь, хотя обязаны это делать как коммунист. Вы сознательно хотите отстать и идти вразнобой с жизнью и народом, -- произнес он как приговор.
-- Во-первых, в разнобой сдают старые вещи, а во-вторых, -- как бы не так! -- сказал Сусанин. -- Я -- впереди! Пожалуй, я слишком ушел вперед и уже наступаю на пятки тем, кто отстал... А "Правду" выписывает Фрикаделина. Или зам надо, чтобы в нашей семье у каждого был индивидуальный экземпляр, как полотенце?.. Зачем вы меня разозлили, Илья Федорович? Теперь я назло вам стану редактором. Я буду учить наизусть "Правду", и попробуйте только переписать хоть один абзац в свою передовицу и получить за него гонорар! Вылетите к чертовой матери! Я так и напишу в трудовой книжке: "Уволен за плагиат"!
-- Но ведь на "Зеркало" вы не подписаны, это факт, -- сказал ответственный секретарь, -- а многие берут с вас пример.
-- Можно подумать, -- ответил Адам, -- что, если "Зеркало" перестанут покупать, газета закроется вопреки всем законам социализма.
-- Работы у нас очень много, -- пожаловался замредактора, -- и работа сложная, нервная, с людьми. Такую работу надо очень любить, чтобы не послать ее однажды.
-- Нет-нет, в нашей стране так не бывает, -- сказал Адам. -- Можно послать человека на работу по разнарядке за пятью подписями, а по любви -нельзя, это нонсенс безответственности, от которой мы привиты с детства.
-- Все-таки, мой вам совет: присмотритесь сначала. Возьмите в типографии недельку за свой счет и потолкайтесь в наших кабинетах.
-- А по-моему, ничего сложного нет, -- сказал Адам. -- Если я встану у руля, мы будем выпускать газету на месяц вперед, делая в один день двадцать пять номеров. Я даже думаю, что в неделю мы осилим номера за весь год. А что? Попробуем выпускать статьи на одну и ту же тему? Например, жил-был козлик... остались от козлика рожки да ножки. И раскроем эту тему во всех аспектах нашей многогранной жизни! Сусанина уже порядком развезло от фантазий, но ответственный секретарь вернул его на землю.
-- Не боитесь надорваться, как Куриляпов? -- спросил он.
-- Вот уж что мне не грозит, -- ответил Сусанин. -- Но на всякий случай прошу больше не вешать в туалете газеты целиком, а нарезать их аккуратными квадратиками.
После этой фразы Адам закрыл собрание, сказав на прощание, что демократию он признает только по отношению к начальству, непослушных же подчиненных сначала расстреливает из рогатки, а потом увольняет задним числом, и попросил задержаться Подряникова и Сплю.
-- Что за деньги вы велели Клавдию Ивановичу передать мне? -- спросил Сусанин. -- Признаться, я сам собирался вручить вам сто рублей и уже с утра сходил и милицию, сказал, что вы меня шантажируете. Там переписали номера на дензнаках, мне осталось только отдать их и позвонить, чтобы за вами приехали, а тут вдруг от вас такой же подарок!
-- Не фантазируйте, Адам Петрович, -- сказал Саша. -- Если б вы ходили в милицию, я бы об этом знал. А денег я никому не давал, это -недоразумение.
-- Вот и я удивился, это так на вас не похоже... Клавдий Иванович, если эти деньги не Подряникова, то чьи?
Сплю пожал плечами: он запутался.
-- Может быть, вы хотели подкупить меня, чтобы я вернул вам кресло председателя Домсовета, да постеснялись признаться?
Сплю вытянул руки по швам, ему хотелось сказать и "Так точно!", и "Никак нет!" -- но он боялся промахнуться.
-- Вы мне надоели, -- сказал Сусанин. -- Я вас спрашиваю-спрашиваю, а вы хоть бы пукнули в ответ. Забирайте деньги и ступайте на все четыре стороны.
Когда Сплю вышел, Саша сказал:
-- Со вчерашнего дня положение изменилось, поэтому брать с вас пеню за то, что меня избил этот малолетний выродок, я не буду...
-- У вас еще синяки не зажили, -- перебил Сусанин, -- советую повнимательней следить за словами, которые говорите.
-- ...Я потребую другой услуги: вы откажетесь от должности редактора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67