Бренна не могла нести на голове символ верности своему мужу, если она чувствовала, что он больше не принадлежит ей. Она провела рукой по длинному шнурку, вытащила его и наклонилась вперед, встряхивая волосами. Даже влажные, они скручивались в своенравные локоны, падая на ее плечи и спину.
Рика посмотрела на нее с одобрением:
– Правильно, вы должны всегда оставаться собой. Это поступок мудрой женщины, друг мой.
На небе светила полная луна, то и дело исчезающая в облаках. Бренна и Рика держали путь к дому Торкилла по дорожке, скупо освещенной немногочисленными факелами, привязанными к шестам. Дом вождя был намного больше, чем любой другой дом в Дублине. Там предводитель не только жил, но и встречался со своими вассалами – совсем как Брайан у-Ниалл в своем селении. Деревянный дом Торкилла был очень массивным. Над его крышей возвышались два дракона, смотрящие в противоположные стороны. Искусно вырезанные чудища искоса посматривали вниз на Бренну, стоявшую почти у самой стены здания.
Сердце ее затрепетало, когда, сопровождаемая Рикой, она вошла в широкий проем двери. После уличной темноты яркий свет факелов на мгновение ослепил ее.
Пир был в самом разгаре. Аромат жареного мяса и хлеба смешивался с запахом пива и немытой толпы – не все гости пришли сюда столь же чистыми, как Бренна. Мужчины и женщины сидели и стояли, ели и смеялись, пили медовуху. Бренну поразило, насколько же все были высокими. Даже сидя, нормандец был выше ее, стоявшей рядом. Она невольно почувствовала себя подобно мыши, пробирающейся через коровник, полный котов, голодных котов.
В волнении она следовала через толпу за Рикой. Отчасти ей хотелось увидеть Йоранда снова, с другой стороны, она боялась, что где-то здесь кошмар ее прошлого, которого звали, как она теперь узнала, Колгрим.
Бренна успокаивала себя тем, что Колгрим вряд ли вспомнит ее с того злополучного дня. Ведь тогда она убежала, как только Синид приказала ей. Кроме того, Колгрим, наверное, обесчестил так много ирландок, что даже не вспомнил бы и Синид, будь она сейчас здесь.
Тут Бренна увидела Колгрима и невольно напряглась. Он сидел по правую руку от Торкилла и, наклонившись к предводителю, о чем-то с ним говорил. Затем он выпил содержимое длинного рожка, который держал в руках. По его рыжей бороде потекли золотистые струйки эля. Отложив пустой рожок, Колгрим отер сальные губы тыльной стороной руки. На мгновение его взгляд встретился со взглядом Бренны, и она почувствовала, что не может ни вдохнуть, ни выдохнуть. Наконец он посмотрел в сторону, и Бренна медленно выдохнула.
Сольвейг сидела слева от отца. На ней были белоснежные киртл и туника. Золотистые волосы дочери вождя были заплетены в несколько кос и уложены причудливым узлом на голове. Она настолько светилась чистотой, что ее образ мог бы украсить фолиант Евангелия.
Кожа Сольвейг была бледна, как пергамент. Светлые брови сливались с лицом, делая ее еще более похожей на образ с иконы, если бы не ярко накрашенные губы. Бренна вдруг с острой болью поняла, что эта женщина не обделена красотой.
Но когда Бренна увидела Йоранда, остальные в зале – и злодей Колгрим, и эта стерва Сольвейг – куда-то растворились. Ее муж сидел неподвижно, как каменное изваяние, хмуро глядя перед собой. Даже сейчас его лицо напоминало образы с гравюр, наполненные чистотой линий и внутренним равновесием. Хотя Бренне было невыносимо больно смотреть на него, но она смотрела и смотрела, не в силах оторваться от него, как не может оторваться от ручья человек, которого выбросило на берег после кораблекрушения.
Когда Йоранд заметил Бренну, он встал и поприветствовал ее. Улыбка осветила его лицо. Сколько сил потребовалось Бренне, чтобы не кинуться к нему с распростертыми объятиями.
Следуя совету Рики, Бренна возвратилась мыслями в те дни, когда они были вместе. До чего же ярки были воспоминания! Столь же ярко и отчетливо сейчас она чувствовала угрозу, наполнявшую зал, где шел веселый пир. Бренна поспешила догнать Рику и уже не отходила от нее.
– Бьерн, это Бренна, – представила ее Рика темноволосому мужчине, сидевшему рядом с Йорандом. Бьерн вежливо улыбнулся гостье и спустя мгновение уже был всецело поглощен своей великолепной рыжеволосой женой.
Бренна заняла полагающееся ей место со стороны своего мужа. Йоранд пододвинулся и положил ей руку на бедро.
– Спасибо, что пришли, – тихо сказал он. – Я боялся, что вы не придете.
– Рика сказала мне, что вы хотите бросить Колгриму вызов, – сказала Бренна, пытаясь не отвлекаться на тепло его ладони. – Поскольку я хочу, чтобы вы отсудили старинную рукопись, мне необходимо поддержать вас. Торкиля, надеюсь, выслушает также и мое свидетельство?
– Свидетельство?
– Но вы так много говорили о том, что уважаете закон, – ответила Бренна. – Я надеюсь, что ваш высокий суд сделает правильный выбор.
– Что там она бы ни толковала о суде, скажи ей, что именно я, как первая жена, буду первой решать, что забирать у Колгрима, – сказала Сольвейг, наклоняясь к Йоранду и впиваясь взглядом в Бренну.
– Она про это ничего не знает, – сказал Йоранд, которого выводила из себя жадность Сольвейг. – Она даже не понимает, что это не суд, что сейчас начнется смертный поединок. Не беспокойся, ты свое получишь.
– Надеюсь, что так. Я кое-что заслужила за те страдания, через которые мне пришлось пройти из-за тебя. Сначала мне сказали, что тебя смыло за борт, и я должна была, как жена, носить траур. Затем, почти через полгода, ты появляешься с какой-то ирландкой, которую вздумал притащить сюда, в Дублин, – проговорила Сольвейг, злобно поглядывая на Йоранда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85