— Может быть… Может быть, здесь ошибка, — нерешительно промолвила она. — Вполне вероятно, его просто интернируют. В конце концов, он — подданный вражеского государства.— Полицейские говорят другое. Сейчас они обыскивают его номер.— Ну, если там ничего не найдут… — начала было Таппенс.— Конечно, ничего не найдут. Что там может быть?— Не знаю. По-моему, вам виднее.— Мне?Презрительное изумление Шейлы было таким неподдельным, что все подозрения Таппенс мгновенно рассеялись. Девушка не может быть сообщницей Карла, она ничего не знала ж не знает.— Если он невиновен… — опять начала Таппенс.— Какое это имеет значение? — перебила ее Шейла. — Полиции ничего не стоит состряпать любое дело.— Глупости, дитя мое! — оборвала ее Таппенс. — Так не бывает.Шейла посмотрела на собеседницу долгим недоверчивым взглядом. Потом сказала:— Хорошо. Раз вы так считаете, я верю вам.Таппенс стало неловко.— Вы слишком доверчивы, Шейла, — бросила она. — Возможно, вы поступили неосмотрительно, доверяясь Карлу.— Значит, вы тоже против него? Я думала, он вам нравится. Он сам тоже так думал.До чего же трогательны эти юнцы! Они верят, что все к ним расположены. А ведь это правда — Карл ей нравился.— Послушайте, Шейла, — устало сказала Таппенс. — Нравится человек или не нравится — это одно, а факты — другое. Наша страна ведет войну с Германией. Есть много способов служить своему отечеству. Один из них состоит в том, чтобы добывать сведения… за линией фронта. Для такой работы нужна смелость: если вы попадетесь… — голос ее дрогнул, — вам конец.— Значит, по-вашему, Карл… — начала Шейла.— Служит своей родине именно таким способом… Но ведь и это не исключено, верно?— Нет, исключено, — отрезала Шейла и направилась к двери: — Ясно. Сожалею, что обратилась к вам за помощью.— Но что же я могу сделать для вас, милая девочка?— У вас есть связи. Ваши сыновья в армии и флоте, и вы не раз говорили, что они знакомы с влиятельными людьми. Я надеялась, что вы попросите их сделать… хоть что-нибудь сделать.Таппенс подумала о своих мифических отпрысках — Дугласе, Раймонде и Сириле.— Боюсь, они ничем вам не помогут, — ответила она.— Значит, надеяться нам не на что. Карла возьмут и посадят в тюрьму, а потом на рассвете поставят к стенке и расстреляют. И на этом все кончится, — с высоко поднятой головой пылко произнесла Шейла и вышла, захлопнув дверь.«Ох уж эти ирландцы, будь они прокляты! — думала Таппенс, обуреваемая самыми противоречивыми чувствами. Откуда у них эта ужасная способность все поворачивать так, что голова у тебя начинает кругом идти? Если Карл фон Дайним шпион, он заслуживает расстрела. На этом я должна стоять, а не поддаваться девчонке, как бы она ни обольщала меня своим ирландским голосом, доказывая, что на моих глазах трагически гибнет герой и мученик!»И в то же время Таппенс хотелось, ах, как хотелось, чтобы Карл оказался невиновен.Но как на это надеяться, зная то, что знает она?Рыбак, сидевший в конце Старой пристани, забросил удочку и начал неторопливо сматывать леску.— Боюсь, что дело ясное, — сказал он.— Честно признаюсь, жаль, — отозвался Томми. — Он… В общем, он славный парень.— Так оно и бывает, друг мой. Работать за линию фронта идут не трусы, не тыловые крысы, а смелые люди. Мы это знаем на собственном опыте. Но вина его доказана — ничего не попишешь.— Значит, никаких сомнений?— Никаких. Среди его записей с химическими формулами обнаружен список сотрудников завода, подозреваемых в пронацистских настроениях, — ой собирался их прощупать. Найдены также план диверсионных актов и рецептура удобрений, которые, если бы их пустили в дело, уничтожили бы посевы на большой площади. А это как раз по части нашего мистера Карла.Проклиная в душе Таппенс, которая взяла с него слово заговорить об этом, Томми неохотно пробормотал:— А не могло получиться так, что ему просто подсунули всю эту чертовщину?Губы мистера Гранта искривила демоническая улыбка.— Понятно! Это идея вашей жены?— M-м, как вам сказать? В общем, да.— Что ж, он интересный парень, — снисходительно заметил Грант и продолжал: — Нет, если говорить серьезно, такая возможность практически исключена. У него, кстати, был и запас чернил для тайнописи, а это уже веская улика. И не похоже, чтобы чернила были ему подброшены. Они не стояли у него на умывальнике в пузырьке с надписью: «Принимать по мере надобности». Нет, он их чертовски ловко запрятал. С таким приемом мы столкнулись лишь однажды — тогда это были жилетные пуговицы. Их пропитывают симпатической жидкостью, а затем, когда возникает необходимость, бросают в воду, и чернила готовы. Карл фон Дайним пользовался не пуговицами, а шнурками от ботинок. Ловко придумано!— Погодите, погодите!..В голове Томми промелькнула какая-то мысль. Туманное, расплывчатое воспоминание…Таппенс оказалась куда сообразительнее. Не успел он пересказать ей свой разговор с Грантом, как она сразу же все поняла.— Шнурки от ботинок? Томми, да ведь это же все объясняет!— Что — все?— История с Бетти, идиот! Разве ты не помнишь, какую странную вещь она сделала однажды у меня в комнате? Вытащила шнурки из ботинок и засунула в стакан с водой. Я еще удивилась тогда, как она до этого додумалась. Теперь я понимаю: она видела, как то же самое проделывал Карл, и начала подражать ему. Он рисковал слишком многим — девочка могла невольно выдать его; вот он и сговорился с той женщиной, что она похитит Бетти.— Итак, с этим ясно, — сказал Томми.— Да. Хорошо, когда все становится на свое место — можно сделать еще шаг вперед.Наступили тяжелые времена. К изумлению и отчаянью ошеломленных французов, их правительство неожиданно капитулировало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46