Этим подзаголовком А. Пумпур хотел подчеркнуть ту мысль, что его произведение всеми своими корнями уходит в народное творчество, что он лишь соединил воедино и привел в стройность то, что уже существовало в народе. И это, конечно, правильно. "Лачплесис" А. Пумпура глубоко народен - он народен по своим истокам, он народен и тем, что всем существом своим перекликается с вековыми мечтами, чаяниями, думами латышского народа.
До тех пор пока "Лачплесис" был известен только по искалеченному царской цензурой и буржуазными издателями тексту, могло сложиться впечатление, что в поэме нет ничего кроме легендарной борьбы латышского силача со всякой нечистью, с целью заслужить руку знатной девицы. Недавно найденный экземпляр поэмы, отредактированный самим Пумпуром, позволяет нам дать совсем иную оценку этому произведению.
Пумпур среди деятелей периода национального пробуждения был самым пылким и ясным мыслителем. Как офицер русской армии он большую часть своей жизни провел вне Латвии, в тогдашней России, хорошо изучил русскую культуру. Он несомненно хорошо знал русский народный эпос, былины и в первую очередь "Слово о полку Игореве", которое к тому времени было переведено на латышский язык и могло стать одним из факторов, способствовавших созданию и его эпической поэмы. Среди представителей латышской демократической интеллигенции Пумпур одним из первых постиг родственную связь своего народа со славянскими народами и словно бы предвидел грядущую совместную решительную борьбу против векового врага. Ясно говорит он об этом в своих письмах.
В поэме "Лачплесис" Пумпур в ярких, полных жгучей ненависти словах клеймит свору немецких псов и палачей народа Именно эти строки поэмы, направленные против немецких колонизаторов, а также места, в которых более всего сказался свободолюбивый дух поэта, были изъяты царской цензурой и скрыты буржуазными издателями В настоящем издании воспроизведены все ранее изъятые места
Заключительные строки поэмы звучат как пророчество легендарный Лачплесис схватился в единоборстве с врагом латышского народа - черным рыцарем. Оба низвергаются в пучину Даугавы Но народ не верит, что его герой, восставший против немцев, погиб В поэме говорится, что еще доныне лодочники в полуночный час видят два борющихся призрака, - то Лачплесис продолжает бороться с черным рыцарем Они подступают к обрыву и оба обрушиваются в волны Но настанет время, говорится в поэме, когда Лачплесис утопит врага в омуте, "и народ тогда воспрянет к новым дням, свободным дням" Это время наступило теперь, ибо латышскому Лачплесису утопить черного рыцаря помог великий братский русский народ
Латышские буржуазные литературоведы характеризовали "Лачплесиса" исключительно как образец романтики Более глубокого содержания поэмы они не хотели видеть Под силу это оказалось революционному народному поэту Райнису, который, по новому озвучив старую песнь, до конца развил поднятую Пумпуром тему в своей пьесе "Огонь и Ночь", показав все идейное богатство, скрытое в произведении поэта периода национального пробуждения Вполне понятно, почему именно теперь, в советское время, "Лачплесис" Пумпура выходит в новом издании с полным текстом на латышском языке и одновременно - в русском переводе В этой поэме еще лет шестьдесят тому назад прозвучали мечты об освобождении латышского народа, стремление к свободе, к расцвету национальной культуры - к тому, что ныне стало действительностью.
АНДРЕЙ УПИТ
ЛАЧПЛЕСИС. СКАЗАНИЕ ПЕРВОЕ
В своде небесном лазурном,
В сказочном Перконса1 замке,
Где вечный свет пребывает,
Где радость царит и веселье,
Балтии боги собрались
Слушать властителя Судеб2,
Кто дни удач и несчастий
Дарует народам и людям.
Перконса серые кони
В сёдлах у замка стояли.
Сквозь сёдла заря алела,
В уздечках солнце сверкало.
Патримпса3-бога коляска
Из золотистых колосьев,
Спицы из спелой соломы,
Жёлты, как воск, его кони.
Паколса4 чёрные кони
Впряжены в санки из кости,
Из рёбер - полозья и перед,
Оглобли - из кости берцовой.
Антримпса5 бурые кони
Влажной горят чешуёю,
Из раковин драгоценных
Сиденье в его колеснице.
Лиго6 и Пушкайтис7 - оба,
Сидя в цветочных колясках,
На быстрых конях крылатых
Летели сквозь радуг ворота.
Всех небожителей дети
К замку примчались верхами;
У них - золочёные сёдла,
Алмазы горят на уздечках.
Аустра, и Лайма, и Тикла,
Светлые дочери солнца,
В колясках из роз багряных
Неслись на сияющих конях.
Юные дочери солнца
Вожжи держали златые.
Сыпались из-под колёс их
Влажно-сребристые блёски.
Судеб отец седовласый
Сидел на троне алмазном;
Направо - Перконс и Патримпс,
Налево - Паколс и Антримпс.
Пушкайтис дальше и Лиго,
И небожителей дети,
Аустра и Лайма и Тикла8,
И светлые дочери солнца.
С большими богами и малых
Множество там восседало:
Сюда все добрые духи
Могли собираться, чтоб слушать.
Судеб отец седовласый
С алмазного трона поднялся,
В мрачных словах возвестил он
Собранью о том, что случилось:
"Чудо свершилось в Завечности!
Девушка Свет породила,
Дивный сын бога явился
В день, что судьбою назначен.
Мудро, прекрасно учил он
Смертных познанию бога,
Как жить им в правде, - бессмертным
Подобясь величием духа.
Злые восстали,- и смерти
Предали этого бога;
Но пекло не удержало
Его в своей власти ужасной.
Вышел могучий из пекла,
На небо в славе вознёсся.
Имя его вам известно:
В подлунном зовётся он Кристус9.
Доброе - вскоре - ученье
Приняли мира народы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33