ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Звучали стихи: Садится солнце. Туч громадаПокрыта краской золотой.Река зарделась. Жар дневнойСменяет вечера прохлада.Вдоль гати тянется обоз,Пестреют сено и солома,Рубахи, шапки… У паромаИ шум, и крик за перевоз… Новая придаченская гать, паром, вереница обозов… Как не узнать в этом ландшафте родимый город, его береговую часть у Чернавского съезда! Избенки бедняков, раскинутые по глинистым буграм, – В дырявых шапках, с костылями,Они ползут по крутизнамИ смотрят тусклыми очамиНа богачей по сторонам;Того и жди, – гроза подуетИ полетят они в овраг… Родимая, знакомая картина, мир его юности. Друзья слушают и знают, догадываются: это – о себе, в одном из этих жалких домишек он родился, здесь разоренье постигло его отца и он впал в бедность, чуть ли не нищенство даже… Ах, да вот и сам герой: Рост не велик и не умален,Упруги жилы крепких рук,Картуз расплющен и засален,До пяток нанковый сюртук… Батенька!А говорок-то, говорок: К примеру, в карты проигрался… Или: Выходит дело, ты и глуп! И снова: Так я, к примеру, крест имею! «Выходит дело», – «к примеру» – батенькины словечки, батенькины прибаутки, будь они трижды неладны! Ведь вот оказия-то: когда писал – и в мыслях про Савву не было, лишь старался передать говор базарного маклака, а сейчас явственно услышал: батенька! Живой батенька!Вспомнилось: о прошлом годе впервые позвал друзей на день рожденья. Раньше других на Кирочную явились де-Пуле с Придорогиным. В дверях их встретил Савва. «Пожалуйте, пожалуйте! – раскланялся. – Со знакомством, значится, будем! С гостеваньицем! Иван Савич! – закричал. – Слышь, гости к тебе пожаловали…».Никитин спешил навстречу.– Батенька мой, – сказал. – Рекомендую.– Родитель, к примеру, дружку вашему, – важно приосанился Савва.«К примеру»!Продолжая чтение, запнулся, глянул украдкой на слушателей: Придорогин и де-Пуле, чуть заметно скользнув усмешкой, переглянулись.Вспомнили гостеваньице.«Что ж, им чудно́, конечно, – подумал Иван Савич. – Бедность наша мещанская, наше убожество в диковинку…»Тогда, на гостеванье-то, разномастные тарелки поставили, вилки щербатые; чай подали – стаканов не хватило, к соседям бегала Аннушка занимать. А батенька злоупотребил: захмелел, заспорил, полез на рожон.Страшен, наверно, жалок им наш быт показался.Всероссийский Лукич показался страшен. Лоб сморщен, дыбом волоса,Дырявый галстук на бок сбился,И кровью налиты глаза… Батенька во хмелю мерзок.Но, господа, не спешите с приговором. Не осуждайте несчастного старика, извольте угадать в нем человека. Бедняк, бедняк! Печальной долиТебя урок не вразумил!Своих цепей ты не разбил,Послушный раб бессильной воли… Вглядитесь, задумайтесь – и вы, поймете, вы увидите, кого и что надобно судить. Не те ли печальные обстоятельства нашей жизни, какие порождают Лукичей?Не самое ли подлейшую российскую действительность?Нуте, господа?
Чтение окончилось поздно.Высоко в мглистом осеннем небе бежали грязные облака, в клочьях которых то появлялся, то исчезал мутноватый осколок луны. Непробудным заполуночным сном спала тихая улица. Спал город Воронеж.Спала необъятная Российская империя.На лавочке у ворот, закутавшись в овчинный тулуп, спал михневский дворник. Шум голосов разбудил его. Вскочил, сорвав шапчонку, пожелал господам почивать во благе.Придорогин засмеялся:– Завтра чуть свет побежит в полицию, будьте покойны, господа. И все доложит, каналья, – кто да кто был, во сколько разошлись.– А что, разве? – удивился Иван Савич.– О! Пароль д’онер, побежит! – Придорогин опасливо повертел головой туда-сюда. – Самые точные сведения, братцы: господин Эс весьма подозрительно посматривает на наша собрания.Господин Эс был Синельников, новый губернатор.– Ну-с, господа, – раскланялся де-Пуле. – Вы как хотите, а я – баиньки…И зашагал не спеша, с достоинством.Остальные всей компанией пошли провожать Никитина.Громким разговором и смехом всполошили собак. Загремели цепи, заскрежетали рыскалы. Хрипя и задыхаясь, рвались из ошейников свирепые псы.– Вот шуму наделали! – посмеивался старик Михайлов. – И что за Иван Алексеич, право, экой голосистый, мертвого из гроба подымет!Придорогин разошелся, шалил, как мальчик. Обнимал Никитина, кричал во всю глотку:– Савка! Черт! Да ты сам понимаешь ли, что за махину своротил! Лукич! А? Ведь это, брат, открытие!На углу Дворянской, возле театра, будошник показался: привлеченный шумом, высматривал – что за люди, не свистнуть ли дворников.– Эй, будошник! – позвал Придорогин. – Знаешь ли, кто этот господин? – Он указал на Ивана Савича.– Никак нет! – опешил полицейский. – Не могу знать!– Ах ты… Это великий поэт русский… Запомни, братец: мы с тобой помрем, а внуки, правнуки наши его помнить будут! На-ка, дружок, тебе полтинничек…– Покорнейше благодарим! – гаркнул будошник.– Слушай, – смутился Иван Савич. – Ну как не совестно…– Что? Что – не совестно? Да-с, великий! Молчи, Савка, молчи! Вот! – Придорогин постучал тяжелой суковатой тростью по камням мостовой. – Вот тут, у самого театра, через сто лет тебе памятник станет!Он самую малость ошибся. Памятник стал не у театра, а насупротив, перейдя площадь.И не через сто лет, а всего через пятьдесят четыре года. Мечтания и действительность С волшебной ночи темнотой,При месячном сиянье,Слетают резвою толпойКрылатые мечтанья. А. Пушкин Группа петербургских книгопродавцев затеяла устроить акционерное общество «распространения чтения в России». Книжные коммерсанты замахивались широко. Карту Российской империи господин Сеньковский исчеркал крестиками. Каждый крестик обозначал книжную лавку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики