Как могло прийти тебе в голову, что я убил друга и сподвижника ради своих политических выгод?Энском отвел глаза.— Убийство— очень страшное слово, — прошептал он. — Порой достаточно отказать в помощи тяжело раненному, и результат будет тот же.Наступила долгая тишина, потом Камбер ответил едва слышно:— Разве я из числа способных на такое?Энском протяжно выдохнул.— Не думаю… Нет. Но я и предположить не мог, что ты примешь облик мертвого. — Он поднял голову. — Скажи мне то, что я хочу услышать, Камбер… и моли Бога, чтобы это было правдой.Энском хотел видеть глаза Камбера, и Камбер тоже этого хотел. Они будто пытались заглянуть друг другу в душу. Наконец гость заговорил:— Я не могу винить тебя в сомнениях, милый друг. Твоя совесть и высокий сан требуют этого. Но, поверь, я ни прямо, ни косвенно не виновен в смерти Алистера Каллена. Он был мертв, когда мы нашли его. Йорам может подтвердить это. Он все время был со мной.— Йорам?Энском облегченно вздохнул и вытер рукавом вспотевшее лицо.— Бог мой, Камбер, тебе придется дать мне несколько минут, чтобы свыкнуться с этим. — Он нервно потирал руки. Отвернулся в сторону и снова заговорил, размышляя вслух. — Ты поменялся оболочками с Алистером и исполнял его роль… почти две недели. — Он замолчал и взглянул на Камбера. — Выполнял обязанности священника, не так ли?Камбер покачал головой.— По существу— нет. Мне удавалось не выходить за пределы своего диаконского посвящения. Об этом можно не беспокоиться.— Но ты играл роль настоятеля михайлинцев. Не хочешь же ты сказать, Камбер МакРори, что не служил мессу, не исповедовал и не совершал других святых таинств, права на которые не удостоен.— Пока нет. Но…— Камбер вздохнул, — сегодня вечером, после не очень деликатной подсказки моего сына, я понял невозможность продолжать такую жизнь и, если ты не поможешь мне, завтра же признаться во всем. Многие, да и ты тоже, считают меня отчаянно дерзким, но никогда не осмелюсь я принять епископскую митру, не будучи священником.Энском долго смотрел на него, отыскивая в дымке деринийской премудрости чистое зерно истины, потом опустил глаза.— Значит, ты пришел ко мне получить священство?— Да. И это должно быть сделано сегодня, сейчас. Я приму любую епитимью, искуплю, чем только можно, содеянное мной. Возможно, я преступил дозволенные пределы в своем стремлении сделать добро Гвинедду. Но ради этой страны я на все готов. Энском, у меня был сын, и я потерял его. Катан— одна из бесчисленных жертв Имра… Но это в прошлом. Ты поможешь, Энском? Введешь меня в священство?— Камбер…Голос Энскома замер, он смотрел на распятие над алтарем.— Камбер, ты понимаешь, о чем просишь? Это совершается раз и навсегда.— Я всегда желал быть священником, даже в детстве. И ты знаешь это. Если бы братья не умерли так рано, я остался бы в семинарии, и мы с тобой приняли бы священный сан одновременно. Сейчас я мог быть епископом, а может, и занимать твой пост.Он указал на перстень архиепископа на пальце Энскома, тот вытянул руку, и аметист блеснул на ней. Архиепископ поднял голову, его голубые глаза сияли.— Наверное, ты прав, — он попробовал улыбнуться. — Ты мог стать превосходным епископом.— Надеюсь, я буду им. По крайней мере, твое благословение даст мне шанс.Энском отвернулся, поигрывая расшитой епитрахилью, потом долго изучал свой перстень. В конце концов, подняв голову, он ненадолго встретился взглядом с Камбером и решительно поднялся.— Ты избрал нелегкий путь, Камбер. Но хорошо. Я посвящу тебя. — К архиепископу вернулась привычная твердость.— Однако не жди от меня снисхождения.— Я был бы разочарован всякой поблажкой.— Ладно. Мы поняли друг друга. Из того, что ты говорил, я сделал вывод, что по крайней мере Йораму известна правда о тебе.— Йорам ожидает твоих распоряжений. Эвайн и Рис тоже. Больше никто не знает истины. Энском кивнул.— Свидетелей не так много. У тебя их могло быть много больше. Придется утешиться, что все присутствующие безусловно желанны, — он продолжил, помолчав:— Тебе больше нечего сказать, не так ли? Для одной ночи было довольно сюрпризов.— И еще один, последний, — Камбер улыбнулся.— Ты меня пугаешь.— Вопрос в имени, — быстро добавил Камбер. — Возможно, тебе покажется пустым, но я хотел бы в новом духовном звании сохранить свое диаконское имя.— Кирилл? Не вижу в этом ничего предосудительного. Ты ведь и прежде часто использовал его как второе имя, не правда ли? Кроме того, об этом никто не будет знать, кроме нас и твоих детей.— Мне бы также хотелось прибавить это имя во время рукоположения в епископы. Ведь я вправе принять вместе с новым саном и дополнительное имя.Энском поднял бровь.— Тебе хочется присоединить это имя к имени Алистера? А не поможет ли это каким-нибудь дотошным умам приблизиться к истине, сложить единую картину?— А что можно сложить? — возразил Камбер. — Легко объяснить решение данью памяти старому другу.— А вдруг объяснения не удовлетворят?Камбер пожал плечами.— Как священник и епископ, хранящий секреты исповеди, я не могу быть подвергнут считыванию мыслей, если ты как архиепископ не потребуешь этого. Другого пути доказать, что я не Алистер Каллен, нет.— Это ты так думаешь, — пробормотал Энском. — Будь по-твоему, настаиваешь, так и сделаем.Он остановился в проеме дверей, сделавшись темным силуэтом на фоне огня свечей в соседней комнате. Его ночная рубашка и взъерошенные волосы никак не вязались с торжественной решимостью лица.— И последнее, прежде чем я оставлю тебя наедине с твоей совестью и пойду заниматься приготовлениями. Очевидно, ты обдумал все заранее. Может, хочешь провести посвящение в каком-то определенном месте?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119