Это была худая чопорная старуха. Ее гнев вовсе не остыл, а глаза мрачно сверкали из-под очков. Она повернулась, предполагая увидеть Диану, но перед ней стояла незнакомая девочка с бледным лицом, на котором были написаны решимость и смертельный ужас.
— Ты кто? — бесцеремонно осведомилась мисс Жозефина.
— Я Энн Ширли. Живу недалеко отсюда на ферме Грингейбл, — дрожащим голосом ответила маленькая посетительница, так крепко сжав руки, что побелели костяшки пальцев. — Я пришла сделать чистосердечное признание.
— В чем?
— Это я виновата в том, что мы вчера с разбегу прыгнули к вам в постель. Диане такое никогда не пришло бы в голову. Диана — очень воспитанная девочка, мисс Барри. Так что вы несправедливо обвиняете ее.
— Да? Несправедливо? А мне кажется, что Диана прыгнула на меня вместе с тобой. Чтобы в приличном доме бросались на гостей!
— Но мы же просто играли, — убеждала ее Энн. — Мисс Барри, неужели вы нас не простите? Ну хотя бы простите одну Диану — она так мечтает учиться музыке. Мне-то хорошо известно, каково это — мечтать о чем-нибудь и знать, что этого никогда не будет. Если вам хочется сердиться — сердитесь на меня. Когда я была маленькой, на меня все без конца сердились, я к этому привыкла и мне это легче перенести, чем Диане.
К этому времени глаза старой леди уже не горели яростью и в них заиграла искорка веселого интереса. Но говорила она по-прежнему строго:
— Разве можно считать объяснением то, что вы просто играли? В мое время девочки так не играли. Ты просто не знаешь, каково это, когда ты долго ехала, страшно устала, наконец крепко заснула, и вдруг на тебя сваливаются две девчонки, пугают до смерти и лишают сна.
— Я этого не знаю, но могу легко себе представить, — убежденно закивала Энн. — Конечно, это очень неприятное пробуждение. Но попробуйте понять нас. У вас есть воображение, мисс Барри? Попробуйте поставить себя на наше место. Мы понятия не имели, что в этой постели кто-то спит, и сами испугались до смерти. У нас просто сердце упало. И потом, нам обещали, что мы будем спать в комнате для гостей, а испытать это счастье нам так и не пришлось. Вы-то, наверное, привыкли спать в комнатах для гостей. Но представьте себе, какие чувства вы бы испытывали, если бы были бедной сиротой, которой до сих пор ни разу еще не выпадала такая честь.
Мисс Жозефина совсем перестала сердиться и даже засмеялась. При этих звуках Диана, ожидавшая на кухне исхода разговора, замирая от волнения, облегченно вздохнула.
— Боюсь, что мне давно не приходилось до такой степени напрягать свое воображение, — призналась тетя Жозефина. — Но, кажется, у тебя есть законные основания ожидать моего сочувствия. Все зависит от точки зрения. Садись-ка рядом и расскажи мне о себе.
— Извините, но я не могу сейчас здесь задерживаться, — твердо заявила Энн. — Я бы с удовольствием с вами поговорила — вы, похоже, интересный человек и, может быть, даже окажетесь родственной душой, хотя по виду об этом сразу не догадаешься. Но я должна идти домой к Марилле Кутберт. Мисс Марилла — очень добрая женщина, которая удочерила меня и хочет дать мне хорошее воспитание. Она очень старается, но ей со мной нелегко. Это не ее вина, что я прыгнула к вам в постель. Но, пожалуйста, скажите, что вы прощаете Диану и проживете в Эвонли месяц, как собирались.
— Может быть, и проживу, если ты будешь наведываться сюда почаще и беседовать со мной, — улыбнулась мисс Барри.
Вечером мисс Барри подарила Диане браслетку и сказала ее родителям, что распаковала чемоданы и остается, как и предполагала, на месяц.
— Я решила остаться хотя бы для того, чтобы получше познакомиться с этой Энн, — откровенно сообщила она. — Она меня забавляет, а в мои годы так редко встречаешь что-то забавное.
Когда Марилла услышала про эту историю, она произнесла только четыре слова: «Я так и знала». И выразительно посмотрела на Мэтью.
Мисс Барри прожила в Эвонли месяц и даже задержалась еще на несколько дней. Хозяевам с ней оказалось ладить легче, чем обычно, потому что беседы с Энн поддерживали в старухе хорошее настроение. Мисс Барри и Энн очень сдружились.
Уезжая, мисс Барри сказала:
— Запомни, Энн, когда приедешь в Шарлоттаун, обязательно поживи у меня. Я помещу тебя в самую гостевую из всех своих гостевых спален.
— Мисс Барри действительно оказалась родственной душой, — поведала Энн Марилле. — Хотя с виду и не скажешь. Вот с Мэтью я почувствовала родство душ с первой минуты, а с ней только постепенно. Оказывается, родственных душ на свете не так мало, как я раньше думала. И это замечательно!

Глава двадцатая
НАДЕЖДЫ ЭНН НЕ ОПРАВДЫВАЮТСЯ

— Господи, вся жизнь состоит из встреч и расставаний, — как-то пожаловалась Энн, положив на кухонный стол школьную сумку с грифельной доской и вытирая красные глаза совершенно промокшим носовым платком. — Как хорошо, что я взяла в школу запасной платок — словно чувствовала, что он мне понадобится.
— Вот уж не думала, что тебе не хватит одного носового платка, чтобы оплакать расставание с мистером Филлипсом, — насмешливо сказала Марилла.
— Мне кажется, я плакала не оттого, что мне жаль расставаться с ним, — задумчиво молвила Энн, — а просто все плакали, и я заплакала тоже. Первой была Руби Джиллис. Она всегда говорила, что терпеть не может мистера Филлипса, но как только он начал свою прощальную речь, она разрыдалась. А за ней и остальные девочки. Я долго держалась, Марилла, напоминая себе, сколько раз он меня обижал, но все-таки не выдержала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78