Оставляя за собой густой шлейф черного дыма, прямо на нас летел подбитый "як". Он успел перетянуть через линию фронта...
Немецкий генерал Форст впоследствии писал:
"Началось наше наступление, а через несколько часов появилось большое количество русских самолетов. Над нашими головами разразились воздушные бои. За всю войну никто из нас не видел такого зрелища".
Свыше семисот тяжелых и средних танков противника, поддерживаемых авиацией, артиллерией и мотопехотой, штурмовали нашу оборону на обоянском направлении. Враг рассчитывал прорваться на узких участках фронта Коровино Черкасское и Задельное - Гремучий и в течение двух-трех дней кратчайшим путем выйти к Курску.
Кое-где, например у Черкасского, немцам удалось вклиниться в нашу оборону. На других участках они потеснили наши войска всего лишь на восемь - десять километров. Но какой ценой! Сотни сгоревших танков, самоходок дымились на поле боя, усеянном вражескими трупами. Фашисты рассчитывали, что под их натиском наши войска дрогнут и беспорядочно побегут. Немецкие разведчики даже получили специальное задание следить за отступлением русской армии. Но вместо победных информации разведчики сообщали:
"Отхода русских войск не наблюдаем, наши танки несут большие потери".
Эти доклады оказались бы еще более мрачными, если бы немецкие авиаразведчики смогли прорваться в наш тыл и увидеть колонны мощных резервов, двигавшихся к району сражения. К фронту подходили соединения второго эшелона нашего фронта и трех армий Степного фронта. Днем и ночью шли уральцы и сибиряки - вчерашние рабочие и колхозники, войска 1-й гвардейской танковой армии М. Е. Катукова, армий А. С. Жадова, С. Г. Трофименко, И. Т. Кулика, танковой армии П. А. Ротмистрова.
Мы приняли меры к тому, чтобы усилить прикрытие поля сражения. Десятки воздушных "этажерок" то возникали, то рассыпались над нашим КП. В 12 часов дня, когда наземные и воздушные схватки достигли предельного напряжения, был введен в бой резерв - 8-я гвардейская истребительная дивизия.
Наше командование видело приближение переломного момента, но пока не распространяло мнения о близости победы: слишком тяжелыми и напряженными были бои. В течение дня мне не раз приходилось бывать на КП фронта и видеть, как в критические минуты Н. Ф. Ватутин, отдавая распоряжения на ввод резервов, творил: "Используем последние пушки", "Применим последние средства". Но резервы эти не были последними. Войска все подходили и подходили.
Вечером, после некоторого затишья, я докладывал командующему фронтом о результатах воздушных боев и о наших потерях. Действуя группами от пятидесяти до ста бомбардировщиков под прикрытием пятидесяти - шестидесяти истребителей, противник стремился проложить путь своим танкам и мотопехоте, наступавшим на главном направлении. В начале сражения неприятелю удалось сковать боем наших истребителей и тем самым обеспечить свободу действий своей бомбардировочной авиации. Основные усилия нашей истребительной авиации были направлены на борьбу с бомбардировщиками противника. В первый день был проведен восемьдесят один воздушный бой с участием большого количества самолетов с обеих сторон. Особенно успешно сражались летчики 5-го истребительного авиакорпуса, которым командовал генерал-майор авиации И. Д. Климов. Только летчики 8-й гвардейской истребительной авиадивизии (командир дивизии генерал Д. П. Галунов) уничтожили семьдесят шесть вражеских самолетов.
Наряду с противодействием авиации противника соединения и части 2-й воздушной армии наносили бомбовые удары по вражеским войскам на поле боя. Большое напряжение выпало на долю частей 1-го бомбардировочного, 1-го штурмового авиакорпусов (командиры гвардии полковник И. С. Полбин и генерал-лейтенант авиации В. Г. Рязанов) и 291-й Воронежской штурмовой авиадивизии под командованием полковника А. Н. Витрука. Части этих соединений группами по шесть - девять самолетов под прикрытием истребителей непрерывно наносили удары по вражеским танкам и мотопехоте на обоянском направлении - в районах Зыбино, Казацкое, Черкасское, Томаровка и Бутово. По данным воздушного фотографирования, на поле боя насчитывалось до сотни сожженных и поврежденных танков и автомашин противника.
Выслушав доклад о наших потерях, командующий фронтом сказал:
- Завтра прибудут новые авиачасти.
И действительно, на следующий день мы получили пополнение.
Вследствие тяжелых потерь и возрастающего противодействия наших истребителей активность вражеской авиации резко снизилась. Если в первый день сражения в полосе фронта было отмечено две тысячи самолето-вылетов, то на второй день только около девятисот. В чем же причина?
На этот вопрос дал ответ немецкий летчик-истребитель из эскадры "Удэт", сбитый 5 июля близ Белгорода.
Во время допроса он держался со свойственной фашистам спесью, не хотел указывать место базирования эскадры, ее численный состав.
- Знаете что, - предложил я командиру полка.--Пригласите его на ужин, угостите водкой. Наверняка разговорится...
Так и сделали. Немец рассказал:
- Эскадра "Удэт" прилетела с Кубани. Там мы понесли большие потери, но к лету получили на пополнение молодых летчиков, которые не умеют как следует драться. Вот и несем тяжелые потери.
В конце беседы он признался:
- Русские летчики стали драться куда сильнее. Видимо, у вас сохранились старые кадры. Я никогда не думал, что меня так скоро собьют...
Мы тоже за два года потеряли немало летчиков, их место в строю заняла молодежь. Опыт, приобретенный в боях, стал достоянием всех наших авиаторов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133