Когда король поднялся на стену замка, по ту сторону рва клубилась черная непроницаемая дымовая завеса. Порыв ветра донес отвратительный запах тухлых куриных яиц. Этвард поморщился.Сэр Дэбош и сэр Ансеис подошли к самому краю, облокотились о поребрик и внимательными взглядами уставились в непонятную стену. Все молчали, терпеливо ожидая пояснений — что за новую каверзу придумали принц Вогон и герцог Иглангер?Из черной стены дыма появлялись воины Тьмы — сонмы бесов, чертей, инкубов, суккубов, гномов, орков, водяных… Все подчиненные Царства Зла и союзников Луцифера по очереди появлялись у замка Рэдвэлл.Каждый нес на себе огромный валун, укладывал его в вырастающую зловещую стену и исчезал обратно в те бездны, откуда вынырнул.Ни один бог, ни один демон, ни один колдун не может одновременно влиять больше чем на судьбу десяти людей — таково ограничение сил космических. Но каждый из подданных Луцифера клал лишь камушек (размером с упитанного борова) в общую стену.Купол смерти вырастал над Рэдвэллом.Снизу все щели уже были замурованы — ни глоток воздуха, ни капелька влаги ни пробьется сквозь невидимую преграду.Бароны и Графы Тьмы витали над вырастающей стеной поливая ее из бездонных ведер густой липкой жидкостью, мгновенно отвердевающей, сковывающей камни, не пропускающей воздуха.Наконец, последний камень был вложен бесенком в вершину купола — Князьям Тьмы даже не пришлось отрываться от своих дел, хватило работников без них.— Все! — потер ладони Астарот, когда дым развеялся и вместо замка они видели лишь огромную искусственную гору. — По всем подсчетам защитникам Рэдвэлла осталось не более полутора десятков дней. Без всяких жертв с вашей стороны.— Ты уверен? — мрачно спросил Иглангер.— Да. В крайнем случае, они продержатся тридцать дней, если они сразу зарежут скот и крестьян. Там собралось слишком много людей. Но не более тридцати дней.— А мы сами сможем потом пройти в замок?— Я почему сказал не более тридцати дней — больше и купол не выдержит, камни просто исчезнут. Испарятся на тридцатые сутки после возведения.— Но ты уверен, что никого из защитников замка в живых не останется?— Уверен. Лишь хладные задохнувшиеся трупы.— А Фоор и французский маг, они как?— А что они? — пожал плечами Астарот. — Даже самым могущественным магам тоже дышать надо. Считай, что их больше нет. Забудь о них.— Почему ты не сказал мне вчера, что вы можете такое?!Злость Иглангера на собственную безрассудность вдруг направилась на Астарота.— А разве вчера, после битвы, ты захотел разговаривать со мной? — мстительно улыбнулся Маркиз Тьмы.Иглангер отвернулся.— Тридцать дней. — пробормотал он в никуда. — Тридцать дней…Жизнь продолжается, силы космические! Жизнь продолжается. Пусть он пройдет весь путь сызнова, пусть — он получит новую силу, он добьется вновь того, что потерял. У него хватит мужества повторить все снова. Хватит. И сил ему добавит любовь! Так даже лучше — принцесса Рогнеда полюбит его без всякой магии, его самого!К тому же, оставалась надежда, что Иглангер вернет свою магическую сущность, войдя в Рэдвэлл.Тридцать дней, тридцать дней…Капля, по сравнению с пройденным путем, и одновременно — огромный срок.Невыносимо огромный, когда ждешь…Толстые свечи высотой каждая по два ярда, поставленные по углам последнего ложа графа Маридунского, сгорели уже почти до половины.Уррий и Этвард смотрели на обмякшее тело мужественного бойца. Сердца юношей переполняли горечь и обида, слова не шли из горла — какие к черту слова у мертвого тела того, кто был царем и богом, примером рыцаря и образцом для подражания!Лицо графа отекло, появился тяжелый неприятный второй подбородок, щеки покрылись синевой щетины, которой смерть оказалась не преградой. Лицо сэра Отлака в свете свечей приобрело фантастический зелено-желтый цвет и казалось чужим, другим, не таким.Тело графа было накрыто парадным голубым плащом с серебряным вепрем, складки плаща ниспадали до самого пола и плотная ткань словно придавила, расплющила мощное тело прославленного воина. Золотые монеты на глазах придавали лицу выражение странное, жуткое и какое-то беспомощное.Уррию захотелось снять эти монеты, чтобы еще раз — последний — посмотреть в глубокие серые глаза. Но он сдержал странный порыв.Наконец Уррий вышел из скорбного оцепенения, подошел к телу отца — звуки шагов по каменным плитам гулко отдавались в пустой часовне замка. Он поставил у ног усопшего запечатанный сосуд.— Отец, в этом кувшине магическая сила твоего убийцы. Ее отобрали у герцога Иглангера сэр Дэбош и сэр Ансеис. Пока я могу предложить тебе только это, отец.Но клянусь — я принесу к твоей могиле голову и сердце Иглангера. Он ответит мне за тебя и за братьев! Клянусь!Звонкий мальчишечий голос звучал в часовне громко и торжественно и вдруг, в конце последнего слова, сорвался до глухой хриплоты. Сказывалось напряжение — душевное и физическое — последних дней, в которых перемешались сражения и удивительные открытия, невероятные по тяжести утраты и странные приобретения, страстные порывы души и принятие решений, которые не ему бы, Уррию, принимать, но все перемешалось, перепуталось, переплелось — устал.Скорее бы все кончилось! Что скорее бы кончилось?! Жизнь?!С момента смерти сэра Отлака прошли сутки. И за эти стремительно промчавшиеся часы ни Уррий, ни Этвард не сомкнули глаз ни на секунду.Уррий встал на колени справа от отца и повторил:— Клянусь!— Отец, — громко сказал Эмрис, юный верховный король Британии Этвард, — я не буду знать отдыха и покоя, пока живы твои убийцы, пока топчут родную землю ненавистные саксы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109