Алвисид долго смотрел на своего наследника. Размышлял. Потом вздохнул и сказал:— У нас еще будет время поговорить. Думай. А сейчас идите. Позовите ко мне Фоора!Радхаур вышел из тайного зала и стал подниматься по лестнице из подземелья.Вдруг словно тысячи звуков оглушили его, словно в голове многотонный колокол литыми стенками стал стукаться о медный язык. Ноги Радхаура подкосились, он схватился за голову и если бы друзья не поддержали, он неминуемо бы упал на ступени винтовой лестницы.Сколько Радхаур был в беспамятстве он не знал.Когда пришел в себя — лежал в постели, Этвард и Ламорак находились рядом.Радхаур слышал их мысли, словно голоса! И боль… тупая боль в затылке.Радхаур слышал — Этвард думает о том, что как можно скорее они должны быть вместе со всей армией в Британии.Надо было подниматься. Но он был слаб. Не физически — душевно. Ему требовалось время придти в себя, обдумать…И тогда верховный координатор посоветовал отправиться в Храм Зверя, где двенадцать дней умещаются в полсуток. Фоор сказал Радхауру, что скоро он привыкнет к своей волшебной способности слышать мысли других, скоро они перестанут мешать ему, он сможет распоряжаться приобретенным даром с пользой и по собственному желанию.Фоор говорил правду — уже было легче. Всего несколько часов он в темной утробе каменного чудовища и слышит лишь тишину…Как только он подумал об этом, в голове тут же раздался взволнованный звонкий голос черноволосой горбуньи, но Радхаур постарался подавить его в себе, не разбирая слов.Удалось! Он почти с благодарностью посмотрел на жрицу судьбы.— Какое животное так изуродовало тебя? — спросил он, глядя на Марьян. — Медведь? Или в ваших странах другие хищники, тигры…— Животное…Марьян почему-то обрадовалась, что Радхаур обратился к ней с таким вопросом, хоть и задел ее больное место. Она села рядом за стол.— Это животное — человек!— Расскажи.Марьян посмотрела на него. Она молчала, собираясь с мыслями.Радхаур не торопил. Он налил из объемистой бутыли в кружку вина и придвинул горбунье.Она стала рассказывать. Как никогда никто из-за пятна на лице и безобразного горба ее не брал с собой в чрево Зверя и однажды…— Расскажи с самого начала, — вдруг попросил Радхаур. — Как ты попала сюда?Он слушал не перебивая, время от времени отпивая вино, не глядя в кружку. В какой-то момент он не поверил ей — трудно было поверить в подобную несправедливость и жестокость судьбы.Так не должно быть! Может, она придумывает, чтобы вызвать жалость?Он попытался прослушать ее мысли, но не слова — эмоции, вновь проснувшееся почти было забытое страдание, ударили в сердце, заставили его сжаться от боли за эту женщину с удивительной, невозможной судьбой.Господи! Сколько страданий может выпасть на долю слабой женщины и она выстояла, нашла новый смысл жизни.А он — крепкий здоровый рыцарь, и считает жизнь потерянной!.. А ведь судьба его еще не била основательно. Хотя — Лорелла, отец…Вот что странно — жизнь его распадается как бы на два параллельных, не связных потока, которые смешиваются и вроде неотделимы друг от друга и друг от друга же независимы: жизнь вокруг него — друзья, сражения, удивительные чудеса, и жизнь внутри его, никого больше не касающаяся, и на его внешнюю жизнь вроде бы не влияющая. Но как мучительна и важна для Радхаура эта внутрення жизнь, со стороны наверняка покажущаяся кому-либо незначительной.Вот сидит перед ним уродливое существо, никаких чувств, кроме презрительной жалости, не вызывающее. И вдруг оказывается, что за убогой внешностью скрывается удивительная судьба. Он смотрел на нее и поражался — как огромен мир и сколь мало он еще о нем знает.Она закончила горестный рассказ и слезы навернулись на глазах. Марьян тут же проморгалась и посмотрела на Радхаура. Одна половина лица была покрыта грубым фиолетовым пятном, вторая — безобразными шрамами, исказившими до неузнаваемости некогда прекрасные черты лица.Но Радхаур видел только ее глаза — глаза потрясающей глубины, влажные, искренние, жаждущие счастья и понимающее всю невозможность его.Рука Радхаура непроизвольно потянулась и он провел по черным вьющимся волосам.Глаза и волосы — все, что осталось необезображенным…— Расскажи мне о себе, — тихо попросила она. И добавила:— Если хочешь.Радхаур сделал большой глоток вина, глубоко вздохнул и стал говорить.Он не утаивал того, что считал важным. И странно — лишь несколько слов сказал он об алголианах, о войне с саксами, о первой в жизни битве… Он говорил о Лорелле, о Сарлузе, о своих переживаниях и сомнениях, о сестрах Лореллы и о девушке в Маридунуме, имени которой так и не узнал, даже о шаблоньях рассказал.Постепенно юноша разговорился, перестал стесняться самого себя, выплеснул, что накопилось — то, что не говорил даже Этварду и Ламораку, в тайне побаиваясь усмешки.Пред ним сидела не женщина, а суровое обезображенное существо, казавшееся на целую вечность его старше, хотя разница в возрасте была всего лишь шесть лет.Он рассказал все, кроме одного — что теперь он умеет слышать чужие мысли. Этого он не сказал даже Этварду и Ламораку. И не скажет — он не хочет потерять друзей, последнее, что осталось у него от прежней жизни.Он замолчал и уставился на дрожащий огонек свечи.— Поцелуй меня, — вдруг попросила Марьян.И испугалась собственных слов — сейчас он рассмеется над ней и скажет что-то вроде «Пошла вон, дура!»Не-ет, только не это!!!Радхаур услышал мысленный ее крик и содрогнулся. Он встал и, перебарывая отвращение, склонился над ней, поцеловал в робкие губы (на левой половине верхней губы был шершавый раздражающий шрам).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109