Это подло! Да как вы вообще смеете мне предлагать подобное?!
— Не надо называть обычные вещи столь громкими именами. Когда на одной чаше лежит судьба страны, а на другой — одного человека…
— Я кликну стражу и вас повесят на площади, как последнего негодяя.
— Неужели вы думаете, что можете это сделать?
Этвард протянул руку к колокольчику, чтобы вызвать слугу.
Прионест улыбнулся и прошелся по комнате — он проходил прямо сквозь предметы.
— Меня здесь нет, ваше величество, одна видимость. Ваши палачи не причинят мне вреда. Зато мои бойцы, взяв Камелот…
— Прекратите! — закричал Этвард. — Уйдите, оставьте меня одного. Мне… Мне необходимо подумать.
— Мои люди будут в Камелоте через восемь дней. Командир придет лично к вам и предъявит вот это, — верховный координатор показал медальон с изображением свернувшейся в спираль змеи. — Восемь дней срока для ответа, надеюсь, вам хватит?
— А вы не боитесь, что вашему командиру и всем остальным в отряде просто поотрубают головы?
— Я допускаю подобное, — согласился Прионест. — Но в таком случае мы будет расценивать это как отрицательный ответ на наше предложение и начинаем боевые действия.
— Уходите, — устало попросил Этвард. — Я все понял.
— Желаю вам принять мудрое и единственно правильное решение, достойное великого короля, — улыбнулся на прощание верховный координатор и исчез.
Был — и нету. Словно минутное наваждение, бред, галлюцинация. Но Этвард знал, что это не бред, что он стоит на самом краю пропасти, заглянуть в которую даже не хватает духа.
Этвард налил еще вина. Замер, не донеся кубок до рта. Поставил на место. Необходимо успокоиться. Время для размышлений есть. Он позвонил в колокольчик, почти сразу слуга с немым вопросом открыл дверь в покои короля.
— Пригласите ко мне сэра Катифена, — приказал король.
Колыхнулась портьера, закрывавшая дверь в потайной ход. Этвард подошел и резко откинул ткань. Там стояла Рогнеда.
— Что ты здесь делаешь?! — удивленно-разгневанно спросил король.
— Подслушиваю, — просто и честно ответила младшая сестра.
— Ты… Ты все слышала?
— Да. Ты готовишь подлое предательство.
— Ты говоришь слишком красиво. Все гораздо проще.
— Это ты так думаешь.
— Ты любишь Радхаура? — в лоб спросил Этвард сестру. Он и так, видел, что любит.
Его бы очень устроил брак Рогнеды с Радхауром. Тогда бы он сам женился на Марьян. Но это, увы, было невозможно. Невозможно, поскольку сам Радхаур не хотел расставаться с Марьян, а во-вторых, Рогнеда была заочно помолвлена с сыном Карла Бретонского.
— Да, я люблю Радхаура. Больше жизни, — честно призналась принцесса.
Этварда удивляла, а порой просто злила эта ее прямодушная честность.
— Ты согласишься? — спросила она.
— Не знаю, еще не думал.
— Значит согласишься… Ты предашь своего лучшего друга.
— Я предам самого себя! — зло прокричал Этвард. — Мне было бы легче вонзить кинжал себе в сердце, но… Но я не могу. Не забывай, я — король. Я должен думать даже не о себе — о государстве. Что значит даже рыцарская честь, когда вопрос стоит так серьезно?
Она повернулась и, ни слова не сказав в ответ, направилась к дверям. Они распахнулись и принцесса чуть не столкнулась с сэром Катифеном. Тот любезно поклонился юный принцессе и прошел в королевские покои. Этвард часто вызывал его сюда, королю нравились песни старого певца.
— Сэр Катифен, сыграйте мне, — попросил король.
— Какую-нибудь вашу любимую песню? — поинтересовался певец.
— Нет, что-нибудь, что я раньше не слышал.
Катифен полминуты подумал, потом тронул струны новенькой арфы и запел грустно и проникновенно:
Вот и все. Мы разбиты. Железа гроза
Смертью все искупила.
Вместо тебя мне закроет глаза
Ночь при Фермопилах.
Темнота. Только звезды во тьме горят,
Горячи, как обида.
На копье над шатром царя
Голова Леонида.
Тишина. Только режут густой закат
Переливы свирели.
Кто сказал, что из перса плохой солдат?
Постоял бы в ущелье…
Рвется вздох, как истлевшая старая нить.
Псы у персов завыли.
Я пока еще жив. Но зачем мне жить,
Если нас победили?
Этвард хотел гневно закричать и выгнать певца вон. Но он сдержался. Черт возьми, как Катифену удается всегда так точно подобрать необходимую именно сейчас песню? Хотя это и не всегда приятно. Иногда — очень неприятно.
— Спасибо, — сухо сказал король. — Идите, оставьте меня одного.
Певец поклонился и вышел.
Этвард минут десять думал, потом схватил колокольчик и нервно прозвонил несколько раз.
— Перо и бумагу, — приказал он вошедшему слуге. — И приготовьте курьера в Рэдвэлл, к графу Маридунскому.
Мыши в королевском дворце? Подумаешь, обычное дело. И если мышь не высовывается откуда-нибудь из-под шкафа, то ее никогда и не заметят, если, конечно, хозяин не любит котов.
Этвард котов не любил.
Никто и не заметил маленькую мышь, появившуюся пять дней назад в комнате с малым круглым столом и после ухода сэра Катифена в никуда же и исчезнувшую.
Только в секретной комнате Хамрая, известного в своем замке, как барон Ансеис, неподвижно лежавшая под кроватью мышь, неожиданно ожила и юркнула, наконец-то, в свою норку.
И шесть дней неподвижно лежавший хозяин замка открыл глаза.
Рядом, взяв безжизненную кисть барона двумя руками, сидела с закрытыми глазами (возможно даже спала) баронесса.
— Аннаура? Что случилось? Почему ты здесь?
— О, Ансеис! — огромное облегчение выразилось во вздохе. Крупные слезы навернулись на глазах, под которыми набрякли тяжелые темные мешки. — Ты жив! Жив! А я-то… — Она расплакалась.
Барон сел и ласково обнял жену.
— Чего ты испугалась, глупенькая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105