М а к - К и н л и (как-то невпопад весело). Ну, как, на ваш взгляд, мисс,
еще гожусь я теперь в женихи?
Та кроткой служебной улыбкой отвечает на шутку клиента, и едва тот
успевает разделаться со своим договорным, подозрительно быстро исчезающим
завтраком, уже приглашает на очередную выпускную процедуру.
- Пожалуйста, здесь, сэр,- говорит ближайшая богиня, механично указывая на
дверь.
Непонятно, как там у них происходит дело, но почти немедленно м-р
Мак-Кинли выходит к нам из помещения в фирменном, полосатом,
пижамно-каторжного образца костюме.
- Теперь вас просят сюда, сэр,- говорит другая, приглашая к прилавку, где
клиенту отсчитывают руками десяток тощих и отвратительно кривых сигарет с
добавкой сомнительных денег, похожих на карамельные обертки.
К прискорбию, м-ру Мак-Кинли никак не удается с кем-нибудь
потолковать, расспросить, поделиться собственными впечатлениями о
ненавистной старине, оставшейся, слава богу, позади. Ему кажется даже, что
эти люди просто не слышат его.
- Пожалуйте сюда, сэр,- говорит третья, указывая на явно вестибюльную
дверь.
Неприличная поспешность, с какой персонал сальватория стремится
выдворить своего клиента, да еще в столь легкомысленном облачении, внушает
м-ру Мак-Кинли глубочайшее негодование, и лишь высшее благоразумие голосом
диктора призывает его смириться перед обычаем чужого века. Соблюдая личное,
оскорбленнейшее теперь достоинство и воздерживаясь от излишних слов, м-р
Мак-Кинли покидает сальваторий, не желая даже обернуться на столь
многозначительные сейчас лязг и дребезг за спиною.
Меж тем своеобразный колорит и мрачноватый облик открывшейся перед
м-ром Мак-Кинли слегка покатой местности тоже способны омрачить самое
идиотски-безоблачное настроение. Если не считать множества странных,
разбросанных по скату канализационного типа сферических крышек, которые,
видимо, и есть крыши нового, целиком подземного теперь города, да разве еще
обугленного дерева впереди, с мольбой воздевающего к небу свои черные голо
вешки, во всем пейзаже ни черта больше не имеется вплоть до самого
горизонта. Не слыхать также ни желательного пения птичек, ни детских
песенок, никаких знакомых звуков - ничего, если не считать вдруг
поднявшегося ужасающего воя сирены в духе недоброго старого времени.
Итак, ловушка: бегство не состоялось! Заветная мечта м-ра Мак-Кинли
завершается обыкновенной в о з д у ш н о й т р е в о г о й, только в
несколько обновленном, каком-то устрашающе трубном стиле, с замирающим
стоном в конце. Тотчас необычайные перемены наступают кругом. На глазах у
м-ра Мак-Кинли надземные строения сальватория плавно погружаются в землю, а
небо начинает зловеще темнеть, и вот уже ни расселины нигде, ни подворотни
или норки, ни живой души кругом. Только обезумевшая от смертного ужаса кошка
дикими скачками и зигзагами мчится между крышек, пока высунувшаяся наружу
меткая хозяйская рука не хватает ее на скаку и не втаскивает под слегка
приподнявшуюся крышку, которая с грохотом падает в свое гнездо.
В тот же момент вереница страшных, визгливых и плывучих огней
показывается из-за черного горизонта. Одни, как бы в разведке, забегают
вперед и возвращаются, другие блуждают в небе, подобно громадным светлякам,
высвечивая себе добычу... Но вот различили одинокую фигуру м-ра Мак-Кинли,
взяли в вилку и, подпрыгивая, отовсюду с воем устремляются к нему. Новичку
выдержать это никак нельзя - м-р Мак-Кинли с воплем бросается ничком на
мерзкую, обожженную землю своей мечты, и потом все заволакивается
спасительным небытием.
Когда же тьма, как все на свете, понемножку рассеивается, то вокруг
распростертого, с раскинутыми руками м-ра Мак-Кинли проступают очертания
знакомой нам комнаты, его кровать и незамысловатая мебель. Он лежит у себя
дома, в своей пижаме, на полу, с крестообразно раскинутыми руками... Значит,
сон? Правда же, и богини в сальватории выглядели чуть подозрительно, все
как-то на одно лицо, чего не бывает в действительности, да и парикмахер
тоже... Ну разве можно побрить человека, помахивая метелочкой по заросшим
хуже войлока щекам? Уже утро, и стрелки на будильнике подсказывают, что
можно запросто опоздать на службу, и вот милый детский голосок утешительно
звенит за дверью.
Д е в о ч к а. Мистер Мак-Кинли, мама зовет вас кофе пить... И чтобы не
опаздывать сегодня!
Мистер Мак-Кинли не слышит: все стоит посреди, не может оторвать глаза от
сальваторного талона "ВS" на ночном столике. Машинально он тянет руку за
этой столь емкой и драгоценной бумажкой,- однако нельзя предсказать пока,
как он собирается поступить с нею. Видно лишь, как давнишняя мечта борется в
нем с кошмаром минувшей ночи.
Д е в о ч к а (вернувшись к двери). Ой, опять забыла сказать д о б р о е
у т р о... а то мама ругается. Доброе утро, мистер Мак-Кинли!
М а к - К и н л и (рассеянно). Доброе утро, милый утенок..
Мистер Мак-Кинли открывает форточку и, зажмурясь, высовывает наружу
руку со своей бумажной драгоценностью. Кажется, ему жаль чего-то... Но вот,
собравшись с силами, ветер вырывает и уносит листок. Если проследить, тот
сперва долго порхает по воздуху, потом несется над парком и вот оседает как
раз на валик катящейся по ветру листвы. Снова талон на отдельное,
эгоистическое счастье движется по дорожке, как бы выбирая себе удачника из
прохожих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38